Хозяин жизни
Шрифт:
Вообще это место на уровне подсознания всегда со мной. Мы разъехались по своим семьям почти столько же лет назад, сколько прожили там, и, казалось, надо бы привыкнуть к новым реалиям, но почему, переступая тот порог и оказываясь в знакомой прихожей, я будто облегчённо выдыхаю, как путник, вернувшийся под родной кров после долгого путешествия? Почему, порой проснувшись ночью, я через годы слышу знакомое клацанье замков той входной двери и шорохи в прихожей, как было тогда, когда братишка возвращался после работы или вечерней учёбы. Почему я часто вспоминаю те поистине счастливые минуты, когда мы, сидя на «своих» табуретках у стола на кухне, под чай или кофе могли
В прежнее обиталище я приезжаю нечасто. Это случается, лишь когда, ощутив в себе острую неудовлетворённость, раздражение или просто душевную тяжесть, хочется при помощи музыки немного привести себя в порядок перед тем, как предстать перед семьёй. Аудиоцентр и набор дисков, покидая эту квартиру, мы с Ванькой в ней оставили, как, впрочем, всю мебель и технику. В конечном итоге это оказалось очень кстати. От Кирилла Сергеевича, которому в таких случаях для возвращения домой приходится пользоваться служебным «Фордом-Мондео», я не скрываю, куда и зачем еду. Убеждён, он всё понимает гораздо лучше, чем я себе это представляю, ведь за две недели до защиты кандидатской для моей нормальной подготовки к выступлению перед диссертационным советом сам, уговорив Дашу, отправил меня в эту милую однушку, обеспечив мне необходимый душевный покой. Приезжая туда и ещё в прихожей вдохнув такой родной прокуренный запах, а потом, сунув ноги в старые тапочки, отчётливо понимаю: я дома!
А насчёт восстановления сил, то, может, состоявшись в нашей старой квартире как человек и специалист, оказавшись в прежних интерьерах, я как бы связываюсь со своим прошлым и черпаю в нём силы? Тогда получается, за силами я еду… в прошлое!
Вот и Ванька сказал, что порой тоскует по прошлому. Ему свойственна точность даваемых характеристик. А что такое – тоска по прошлому? У этого состояния есть название – ностальгия. Ею и определяется притяжение места и времени. Думаю, это именно то самое слово, которое определяет и моё состояние.
Сегодня вызван к одному из зампредов Областного комитета по здравоохранению. Он попросил приехать, не назначая конкретного времени, но едва я появился в приёмной, секретарша тут же нырнула в кабинет и буквально через пять минут, сразу после выхода очередного посетителя, пригласила войти.
– Здравствуйте, Александр Николаевич! – радушно приветствует меня хозяин, встретив у дверей и пожимая руку. – Очень рад вас видеть!
– Здравствуйте, Пётр Дмитриевич. Как ваше самочувствие? Ничего не беспокоит?
– Спасибо, всё в порядке. После ремонта, который вы мне сделали, о своей болячке я практически не вспоминаю.
Этого высокопоставленного чиновника я знаю уже несколько лет – с тех пор, как ему пришлось побыть моим пациентом. Мы давно не встречались, ведь по делам служебным руководство больницы всегда контактирует с людьми уровнем ниже.
– Тогда чему я обязан таким
Лукавлю, конечно! Знаю я, зачем он вызвал! Эдуард Павлович борется за своего сынка, не скупясь на средства давления, посулы и, наверно, на материальные стимулы.
Мы садимся в уютные кожаные кресла напротив друг друга у т-образно примыкающего к рабочему столу брифинга.
– Александр Николаевич, – укоризненно улыбается мой бывший пациент, – хоть я и не склонен до конца верить в те «чудеса», которые вам приписывают хорошо знающие вас люди, но думаю, вы сами знаете причину. Верно?
– Верно. Но и вы меня давно и хорошо знаете.
– Знаю… – он вздыхает. – Тяжело мне с вашей принципиальностью.
– А по-моему, с принципиальными людьми всегда проще. Зная их принципы, всегда можно точно предсказать поступки. Так ведь?
– Согласен. И всё-таки должен вам сообщить: мне звонили и даже сюда приезжали всё только с одной целью – повлиять на ваше решение, то есть настоять, чтобы вы забрали заявления в полицию. Ради этого ваши… противники готовы стать спонсорами чистоозёрской больницы. То есть из врагов они практически превратятся в друзей!
– Вы им объяснили, что я один из немногих непродающихся и тех, на кого воздействовать не получается?
– Объяснял… – чиновник снова вздыхает, и становится всё ясно.
– Уверен, тот, кто с вами говорил, вспомнил старый анекдот про непродающихся женщин, которые стоят ну очень дорого. Это логика подсказывает. Так?
– Отдаю вам должное… Да поймите, неисправимый идеалист, отказавшись от своих теперешних претензий на справедливость, вы сможете сделать для своего коллектива гораздо больше, чем упорствуя сейчас. В жизни бывают случаи, когда, сделав шаг назад в одном месте, можно серьёзно продвинуться в другом. Согласившись на их предложения, вы же все как сыр в масле кататься будете!
– Что касается предложения этих людей стать нашими спонсорами, то я не хочу, чтобы потом всякие разные вроде сынка этого Эдуарда Павловича по-хозяйски разгуливали по нашей больнице. А в таком случае так и будет! И вообще, на сегодняшний день многие финансовые проблемы нами решены. У нас есть совет благотворителей, людей, уважающих нас, наши корпоративные принципы и ценности, людей, которые стали нашими единомышленниками и всем нам настоящими друзьями. Поэтому передайте мою благодарность и… мотивированный отказ. Мы в любом случае будем бороться за справедливое наказание человеку, нанёсшему серьёзные травмы нашему сотруднику.
Повисает пауза, в течение которой мой оппонент, вероятно, ищет новые аргументы. Я даже не собираюсь копаться у него в мозгах, чтобы это выяснить, поскольку сейчас не тот случай, когда ощущаю возможную опасность.
– Александр Николаевич, я прекрасно понимаю ваши чувства, – вздохнув, наконец продолжает чиновник. – Иван Николаевич Серёгин – ваш брат, к которому, как мне рассказывали, вы относитесь очень трепетно…
– Иван Николаевич Серёгин в первую очередь врач моей больницы, – перебиваю я, чеканя каждое слово. – Во время нападения он был на дежурстве, то есть при исполнении своих обязанностей! Вы должны знать: я бы так же реагировал, случись такое с любым моим сотрудником. А то, что Иван мой брат, – это вторично. Поймите, я не хочу своими действиями плодить ощущение безнаказанности у тех, кто считает себя хозяевами жизни. В этом случае порок, оставшийся безнаказанным, будет продолжать разрушать личности уже других людей, которые, увидев эту безнаказанность, решат, что им можно поступать так же, и справедливости в нашем обществе мы никогда не добьёмся.