Хозяин жизни

Лухминский Алексей Григорьевич

– Парни, делайте, что я сказал, – нетерпеливо приказывает незваный гость, полностью игнорируя моё присутствие.

Ну что ж… Кажется они дождались и сейчас увидят… небо в алмазах. Хотя…

– Парни! – хлёстким окриком я заставляю их смотреть на себя, а когда они удивлённо поворачиваются, как всегда делаю при гипнозе, ловлю взгляд первого и приказываю: – Вон отсюда! Ждать на улице!

Объект воздействия съёживается, поворачивается и направляется к двери.

– Эй ты! – окликаю второго, отвлёкшегося на первого. – Тоже –

вон отсюда! Тоже – ждать на улице!

Он, точно так же съёжившись, следует за напарником.

– Вы куда? – удивлённо восклицает папашин посланец, явно шокированный происходящим. – Остановитесь!

– Было приказано идти вон и ждать на улице… – бормочет второй, не останавливаясь, следуя к двери.

– Стойте, я сказал! – пытается приказывать их начальник.

– Не трудитесь. Они сейчас выполняют МОИ команды, – уже спокойно поясняю я, интонационно выделяя слово «мои».

– Спасибо, Александр Николаевич, – явно выдыхает один из наших молодых охранников. – Я уж думал, случится ещё один инцидент.

– Ещё не вечер, так что не расслабляйтесь, – бурчу себе под нос и, тоже выдохнув, смотрю на гостя. – А теперь всё-таки извольте представиться.

Не воздействуя на него, просто спокойно жду ответа. Умея читать чужие мысли, с удовольствием воспринимаю наступившее смятение у прежде самоуверенного хама. Бедняга просто не понимает, что сейчас произошло. У него в голове до сих пор только один вопрос: почему его охранники, не послушавшись хозяина, ушли? Чувствую возникшую от состояния беспомощности досаду, а с ней и наступившее раздражение.

– Я помощник Эдуарда Палыча и приехал сюда, чтобы забрать его сына, – наконец безапелляционно заявляет он, не называя своего имени и отчества, но скользя по мне взглядом, в котором сквозит откровенное пренебрежение. – Где мальчик? И вообще, кто вы такой?

– О, как вы его назвали, мальчике мы будем говорить у меня в кабинете, – в свою очередь игнорируя его последний вопрос, информирую я и, видя желание возразить, твёрдо добавляю: – По-другому не будет. Идёмте!

Мой кабинет здесь же, на первом этаже, недалеко от приёмного покоя, в поликлиническом отделении.

– Если бы не саботаж охраны, разговор был бы другой, – бормочет посланец, но за мной идёт. – Я вынужден терять тут время, пока не зная, с кем говорю.

– Но помощник неизвестного мне Эдуарда Павловича для меня тоже пока остаётся безымянным, – через плечо бросаю я, доставая из кармана ключ, чтобы открыть дверь кабинета, на которой укреплены две таблички. На верхней написано: «Доктор Елизов». На нижней указано, что Елизов Александр Николаевич является первым заместителем главного врача. Киваю на надписи: – Вот моя визитная карточка. Заходите!

В кабинете сажусь в своё кресло, а гостю молча указываю на стоящую напротив обычную медицинскую кушетку. Усаживать его на стулья, стоящие около стола, сидя за которым веду приём, считаю излишним.

– Так всё-таки кто такой этот

ваш – как вы его назвали?.. Эдуард Павлович?

– Вы должны это знать! Глава корпорации… – и следует весьма известное название.

– Я никому, кроме своих пациентов, ничего не должен, – жёстко припечатываю я и сразу интересуюсь с откровенной насмешкой: – А у помощника этого самого Эдуарда Павловича своё-то имя есть? Или вы у вашего босса по номерам числитесь?

Мужик багровеет и сначала, не найдя, что ответить, хлопает глазами, а потом взрывается:

– Какая вам разница!

– Просто я не привык общаться с пронумерованными манекенами.

Честно говоря, во время этой перепалки, слегка покопавшись в его мозгах, я уже прочёл, что зовут этого помощника Виктор Константинович Бураков, но всё равно уж очень хочется услышать это от него самого.

– Ну так всё же, может, назовётесь?.. – и держу паузу в знак ожидания.

– Бураков Виктор Константинович! – наконец подтверждает он выясненное мной самостоятельно.

– Так вот, возвращаясь к вашему Эдуарду Павловичу. Как я понимаю, вы считаете наличие в качестве папы топ-менеджера или даже, может быть, владельца фирмы даёт право сынку по пьянке творить беспредел?

– Мальчики отмечали день рождения. Ничего страшного. С каждым бывает!

– Ничего страшного, говорите? – задумываюсь. – Идёмте!

Предварительно заставив надеть требуемый у нас при любых посещениях больничных помещений белый халат и бахилы, веду этого помощника на третий этаж в палату к Ваньке.

Входим. Братишка лежит так, как я его, усыпив, и оставил. Пусть отдохнёт. И ночное дежурство, и ещё я намучил…

– Вот, видите? – показываю на изуродованное лицо. – Это сделал, как вы назвали, мальчик. Повалил человека и бил ногой по лицу, крича, что научит врачишек правильно обслуживать хозяев жизни. А этот врач находился при исполнении своих обязанностей и должен был работать с пациентом, которого привезли по «скорой» с серьёзным сердечным приступом. Царапины на лице сынка вашего хозяина в такой экстренной ситуации могли бы и подождать.

Сказав это, тем не менее читаю в мозгах своего визави полное равнодушие. Там висит только одна задача: забрать, уехать и забыть. Понимаю, что это точно представитель неких небожителей, или, как, оказывается, они себя называют, «хозяев жизни».

– Зачем вы мне всё это показываете? – наконец следует раздражённый вопрос.

– Об этом мы продолжим разговор в моём кабинете после того, как ещё посмотрим на вашего… мальчика, – отрубаю я. Этого скота я и сам ещё не видел.

В смотровой на кушетке развалился и похрапывает здоровенный смазливый детина лет двадцати с небольшой, явно нестрашной ссадиной на лице. С его комплекцией справиться с Ванькой было нетрудно. Обращаю внимание на ботинки. На их носках укреплены блестящие металлические накладки. Теперь ясно, откуда у братишки такие переломы!