Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры
Шрифт:
В группе самых молодых выдвиженцев с первых шагов террора лидировал Ежов, сосредоточивший в своих руках управление сразу несколькими ключевыми партийно-государственными структурами. По мере ослабления влияния Ежова, в противовес ему Сталин выдвигал Л. П. Берию и Г. М. Маленкова, сделавших буквально за несколько лет головокружительную карьеру. Тридцатидевятилетний Берия, отозванный из Грузии в Москву на пост заместителя наркома внутренних дел СССР только в августе 1938 г., уже в конце этого года стал наркомом внутренних дел, а в марте 1939 г. кандидатом в члены Политбюро [1086] . Судя по протоколам, непосредственно в работе Политбюро он принимал не слишком активное участие. Однако регулярно посещал кабинет Сталина [1087] и выносил на утверждение Политбюро многочисленные решения, касающиеся реорганизации и кадровых перестановок в НКВД, активно отстаивал интересы своего ведомства [1088] .
1086
Подробнее об этом периоде карьеры Берия см.: Knight A. Beria. Stalin's First Lieutenant. Princeton, P. 90–109.
1087
См. приложение 2.
1088
См. подробнее главу 7.
Благоприятное отношение к Берии сложилось у Сталина еще в начале 1930-х годов, когда он способствовал постепенному выдвижению Берии на роль лидера Закавказской Федерации. Предлагая назначить Берию первым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б), Сталин в письме Кагановичу 12 августа 1932 г. писал: «Берия производит хорошее впечатление. Хороший организатор, деловой, способный работник» [1089] . Сам Берия умело использовал повышенный интерес Сталина к ситуации в Закавказье, время от времени ненавязчиво напоминая ему об особом значении земляческих, национальных связей. В письмах Сталину Берия называл его «дорогой товарищ Коба» [1090] . Составленная по инициативе Берии книга об истории большевистских организаций Закавказья возносила Сталина в разряд одного из главных вождей революционного движения в Российской империи. Энергичный и безжалостный Берия с энтузиазмом следовал «генеральной линии», в том числе преуспев в репрессиях в Закавказье.
1089
Сталин и Каганович. Переписка. С. 276.
1090
См., например: ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 27. Д. 67. Л. 16.
Сталина устраивало также то, что Берия находился в острых конфликтных отношениях с бывшими руководителями Закавказья из старой партийной гвардии, которые группировались вокруг Орджоникидзе. Заслуженные закавказские большевики, вхожие в дома кремлевских вождей, распространяли о Берии не самые благоприятные сведения и, в частности, постоянно напоминали о его связях с разведкой мусаватистского правительства, находившегося у власти в Азербайджане в 1918–1920 гг. Об этом свидетельствуют письма Берии Орджоникидзе за 1930-е годы, отложившиеся в фонде Орджоникидзе в РГАСПИ. Берии, как видно из этих писем, приходилось демонстрировать крайнее уважение к Орджоникидзе и опровергать наветы недругов. «В Сухуме отдыхает Левон Гогоберидзе. По рассказам т. Лакоба и ряда других товарищей т. Гогоберидзе распространяет обо мне и вообще о новом закавказском руководстве гнуснейшие вещи. В частности, о моей прошлой работе в мусаватской контрразведке, утверждает, что партия об этом якобы не знала и не знает. Между тем Вам хорошо известно, что в муссаватскую разведку я был послан партией и что вопрос разбирался в ЦК АКП(б) (компартия Азербайджана, — О. X.) в 1920 г. в присутствии Вас […] и других. (В 1925 г. я передал Вам официальную выписку о решении ЦК АКП(б) по этому вопросу, которым я был совершенно реабилитирован, т. к. факт моей работы в контрразведке с ведома партии был подтвержден заявлениями […] (далее следовали фамилии свидетелей. — О. X.)», — писал, например, Берия Орджоникидзе 2 марта 1933 г. [1091] Сталина, несомненно, устраивало, что на Берию имелись определенные компрометирующие материалы. Эта история о связях с вражеской разведкой (специально, кстати, так и не изучавшаяся) будет висеть над Берией всю жизнь. Особую опасность эти факты приобрели в период «большого террора», когда активно выявлялись и пускались в ход «компрометирующие материалы» против советских функционеров и миллионов рядовых граждан. Берию не миновала эта участь. В июне 1937 г. на пленуме ЦК его обвинил в связях с мусаватистами нарком здравоохранения Г. Н. Каминский. Берия в очередной раз представил Сталину свидетельства о своей невиновности. Сталин предпочел поверить Берии. Каминский был арестован (хотя вряд ли только потому, что выступил против Берии) [1092] . Этот же компромат против Берии в 1938 г. использовал Ежов, крайне встревоженный (и не без оснований) назначением Берии своим заместителем по НКВД. В начале октября 1938 г. Сталин затребовал от Берии объяснения по поводу выдвинутых Ежовым обвинений о службе Берии в муса-ватистской разведке. Берия вновь представил соответствующие свидетельства, которые были у него всегда наготове [1093] . При этом Берия хорошо понимал, что Сталин может как поверить, так и не поверить его оправданиям. И дело заключалось вовсе не в надежности свидетельств и оправдательных документов. В конце концов так и получилось, правда не со Сталиным. В 1953 г. так и не доказанные факты о службе у масаватистов будут использованы Хрущевым как один из пунктов обвинений, на основании которых Берию расстреляют.
1091
Советское руководство. Переписка. 1928–1941 гг. / Сост. А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая, О. В. Хлевнюк. М., 1999. С. 204; Knight A. Beria. Р. 50–51.
1092
Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. М., 2009.
С. 134.
1093
Петров Н., Янсен М. "Сталинский питомец" — Николай Ежов. М., 2008. С.169.
В аналогичном положении потенциально виновного находился и другой выдвиженец террора Г. М. Маленков. Достигнув в 1937 г. всего лишь 35-летнего возраста, он успел пройти большую школу бюрократической деятельности в различных партийных инстанциях: в 1925–1930 гг. — в аппарате ЦК, в 1930–1934 гг. — в Московском комитете партии, затем с 1934 г. — в качестве заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Отдел руководящих партийных органов был создан в 1934 г. как инструмент непосредственного контроля над секретарями республиканских, краевых и областных партийных организаций. В условиях террора и многократной смены кадров отдел приобрел особое значение, занимаясь подбором новых руководящих кадров. В 1937–1938 гг. Маленков, не будучи формально даже членом ЦК, имел благодаря своей должности непосредственный и регулярный выход на Сталина. Выполняя его поручения по кадровым вопросам, Маленков постоянно вносил на утверждение Политбюро предложения по назначениям партийно-государственных чиновников. В отдельных случаях инициатива кадровых перестановок принадлежала самому Маленкову, который обращался с соответствующими записками на имя Сталина [1094] .
1094
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1161. Л. 11, 60; Д. 1195. Л. 76–77 и т. д.
Успешно справляясь с задачей чистки партийного аппарата, Маленков получил растущую поддержку и благосклонность Сталина. Именно Маленкову Сталин поручил выступить с основным докладом на январском пленуме ЦК в 1938 г., несмотря на то, что Маленков не являлся даже членом ЦК [1095] . Вскоре после пленума по предложению Сталина штаты отдела руководящих партийных органов были увеличены сразу на 93 единицы за счет создания аппарата ответственных организаторов ОРПО, курирующих каждую областную парторганизацию [1096] . После XVIII съезда партии, на котором Маленков выступил с одним из докладов, он становится членом ЦК, секретарем ЦК и членом Оргбюро. В самом конце марта 1939 г. Маленков возглавил новую структуру ЦК ВКП(б) — огромное Управление кадров ЦК, состоявшее из 45 отделов (по отраслям), инспекторской группы при начальнике управления (Маленкове) и архива личных дел [1097] . В предвоенные месяцы, судя по журналам записи посетителей кабинета Сталина, Маленков стал одним из ближайших сотрудников вождя. За полгода, до 22 июня, Маленков побывал у Сталина 60 раз, выйдя на второе место после Молотова [1098] .
1095
На это обратил внимание Р.А.Медведев. См.: Медведев Р.А. Они окружали Сталина. С.281.
1096
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1185. Л. 235–236.
1097
Там же. Д. 1220. Л. 106–107.
1098
См. приложение 2.
Как и в отношении других своих сотрудников, Сталин располагал на Маленкова различными компрометирующими материалами. Как следует из письма Маленкова Сталину от 28 января 1939 г., отложившегося в фонде Сталина, в этот период в отношении ОРПО и самого Маленкова велось какое-то расследование. Маленков, в частности, жаловался Сталину на пристрастность московской партийной коллегии, ведущей дело. «Хочу сказать Вам, товарищ Сталин, — писал также Маленков, — что некоторые факты, известные Вам обо мне (касается личной морали), относятся ко времени задолго до того периода, когда я стал иметь доступ непосредственно к Вам. С тех пор как я впервые побывал лично у Вас, я, по хорошему переживая, как и всякий партиец, этот первый прием, дал себе твердое обещание быть перед Вами во всех отношениях образцовым партийцем. Держусь этого прочно» [1099] . Новая угроза нависла над Маленковым после ареста Ежова, с которым в предшествующие годы Маленков был тесно связан в силу своего служебного положения. Ежов дал против Маленкова какие-то показания. И хотя Сталин не дал делу ход, Маленков помнил об этом эпизоде. В 1953 г. протокол допроса Ежова с показаниями против Маленкова был обнаружен в сейфе арестованного Берии и переслан Маленкову. Маленков уничтожил его [1100] .
1099
РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 762. Л. 1–2.
1100
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 / Сост. О.В.Хлевнюк, Й.Горлицкий, Л.П.Кошелева, А.И.Минюк, М.Ю.Прозуменщиков, Л.А.Роговая, С.В.Сомонова. М., 2002. С.203.
Членом ЦК на XVIII съезде в 1939 г. был избран другой быстрорастущий выдвиженец Сталина — новый председатель Госплана СССР, тридцатишестилетний экономист Н. А. Вознесенский [1101] . До выдвижения на руководящие должности в Москве, Вознесенский в 1935–1937 гг. работал в Ленинграде под руководством Жданова. Не исключено, что именно Жданов рекомендовал Вознесенского Сталину. Сталин, судя по многим признакам, высоко ценил Вознесенского как специалиста и преданного делу руководителя. Этому образу соответствовал весь облик Вознесенского, который, однако, судя по свидетельствам очевидцев, вряд ли был приятным человеком. «Николай Алексеевич работал с исключительной энергией, быстро и эффективно решал возникавшие проблемы. Но он не умел скрывать своего настроения, был слишком вспыльчив. Причем плохое настроение проявлялось крайней раздражительностью, высокомерием и заносчивостью. Но когда Вознесенский был в хорошем настроении, он был остроумен, жизнерадостен, весел, любезен. В его манере держать себя, в беседах проявлялись образованность, начитанность, высокая культура. Но такие мгновения были довольно редки. Они проскальзывали как искры, а затем Вознесенский опять становился мрачным, несдержанным и колючим», — таким запомнил Вознесенского Я. Е. Чадаев, занимавший пост управляющего делами СНК СССР [1102] . А. И. Микоян, сочувственно относящийся к Вознесенскому и его трагической судьбе, тем не менее писал: «[…] Как человек Вознесенский имел заметные недостатки. Например, амбициозность, высокомерие. В тесном кругу узкого Политбюро это было заметно всем. В том числе его шовинизм» [1103] .
1101
О деятельности Вознесенского в предвоенные годы см.: Harrison М. Soviet Planning in Peace and War, 1938–1945. Cambridge, 1985. P. 13–27.
1102
Куманев Г. Рядом со Сталиным. С.496.
1103
Микоян А. И. Так было. М., 1999. С. 559.
Маленков и Вознесенский выступили с основными докладами на XVIII конференции ВКП(б), состоявшейся в январе — феврале 1941 г. [1104] На пленуме ЦК, собравшемся вскоре после конференции (21 февраля 1941 г.), Маленков, Вознесенский и новый первый секретарь московской партийной организации А. С. Щербаков (Н. С. Хрущева послали руководить Украиной) были избраны кандидатами в члены Политбюро. Предлагая эти новые кандидатуры пленуму ЦК, Сталин повторил аргументацию, изложенную на февральско-мартовском пленуме 1937 г.: «Мы здесь совещались, члены Политбюро и некоторые члены ЦК, пришли к такому выводу, что хорошо было бы расширить состав хотя бы кандидатов в члены Политбюро. Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих, а надо, чтобы кто-либо другой помоложе был подобран, чтобы они подучились и были, в случае чего, готовы занять их место. Речь идет к тому, что надо расширить круг людей, работающих в Политбюро.
1104
См. подробнее: Хижняков С.С., Хлевнюк О.В. XVIII партконференция: время, проблемы, решения. М., 1990.
Конкретно зто свелось к тому, что у нас сложилось такое мнение — хорошо было бы сейчас добавить. Сейчас 2 кандидата в Политбюро. Первый кандидат Берия и второй Шверник. Хорошо было бы довести до пяти, трех еще добавить, чтобы они помогали членам Политбюро работать. Скажем, неплохо было бы тов. Вознесенского в кандидаты в члены Политбюро ввести, заслуживает он это, Щербакова — первого секретаря Московской области и Маленкова — третьего. Я думаю хорошо было бы их включить» [1105] .
1105
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 172–173.
Последующие события показали, что заявления Сталина не были простой декларацией. Выдвинувшиеся на волне репрессий Берия, Вознесенский, Маленков действительно заняли ключевые посты в послевоенный период. После смерти Сталина именно между выдвиженцами конца 1930-х годов, а именно: Берией, Маленковым и Хрущевым, развернулась основная борьба за право наследовать власть вождя.
«Секретная пятерка»
Окончательное утверждение личной диктатуры Сталина выражалось не только в кардинальных изменениях его взаимоотношений с соратниками, но и в разрушении прежней и создании новой системы принятия решений. Прежде всего логическое завершение в годы «большого террора» получил наметившийся ранее процесс фактической ликвидации Политбюро как коллективного органа власти. Вскоре после февральско-мартовского пленума ЦК, 14 апреля 1937 г., Политбюро по инициативе Сталина опросом приняло важное постановление «О подготовке вопросов для Политбюро ЦК ВКП(б)»: