Хозяин
Шрифт:
– Укусишь – вырву все зубы, – прочитав в глазах Лины ее намерения, предупредил хозяин. И она видела, что он не шутит. Заметив, что она замешкалась, мент решил мотивировать ее: – Либо так, либо в задницу.
Выбор был невелик, поэтому, преодолевая отвращение, Лина принялась за дело. Но не прошло и минуты, как хозяин решил, что она плохо старается, и попытался помочь ей, надавив на затылок. Это было выше Лининых сил, и он тут же пожалел о своем опрометчивом поступке: все недавнее угощение, съеденное с пола и его ног, оказалось на его же паховой области и брюках.
– Мразь! –
Лина лежала на полу, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя.
Дыхание вскоре восстановилось, но в себя она так и не пришла…
Ждало много работы, но Лина была рада, что может отблагодарить хозяина за его заботу. Она с усердием кроила и прострачивала швы, чтобы по завершению всех трудов ей не пришлось краснеть и получать нагоняй. Когда она сшила свое первое в жизни платье, здесь, в этой каморке, она спрятала в его подкладке записку с просьбой о помощи. Но Лина недооценила своего хозяина, а тот, обнаружив послание, жестоко избил ее и пообещал, что она никогда отсюда не выйдет.
Поначалу заявление о пропаже принимать не хотели. Говорили, что девочки, скорее всего, загуляли, и волноваться не стоит. И вообще, лучше идти в отделение по месту жительства, а не по месту пропажи. Мать Лины, вполне уравновешенная женщина, не выдержала черствости блюстителей порядка и устроила разнос:
– Насмотрелись глупых фильмов! Какие три дня?! Окститесь! Она же ребенок, ей и восемнадцати-то нет! Ироды!
– В чем дело? – в отделение зашел статный сотрудник и строго покосился на своих сослуживцев.
– А это Вы мне скажите! – никак не могла успокоиться женщина. – Моя дочь не вернулась с выпускного!
– И наша, – тихо добавила мама Маши.
– А эти говорят, чтобы мы приходили попозже, а сейчас им, видите ли, не надо писать никаких заявлений!
– Старший сержант Хомутов, – представился молодой человек. – Пройдемте со мной.
Линина мама по инерции собиралась продолжить ругаться, но вовремя опомнилась и последовала за милиционером.
– На обоих жалобу, и никаких премий. Усекли? – урезонил безалаберную парочку Хомутов.
– Вечно ему неймется, – сплюнул один из салаг.
– Он себя самым главным возомнил, что ли? – нервно полез за сигаретами второй. – Давай сами на него жалобу накатаем?
Пока лодыри строили планы мести, ответственный служитель закона внимательно слушал родственников пропавших девочек и записывал все их показания. Он проявлял недюжую терпимость и сочувствие горю заявителей. Отец Маши отсутствовал, будучи такого же мнения, что и те двое, оставшиеся без премии, поэтому без зазрения совести отправился на работу.
– Сначала мы думали подать заявление по месту жительства, но у нас ужасное отделение, – жаловалась мама Лины, а отец и мать Маши расторопно поддакивали, – участковый хуже этих двоих вместе взятых.
– Все правильно сделали, – успокоил ее Хомутов. – Сейчас мы устроим розыскные мероприятия и по горячим следам найдем ваших девочек, не волнуйтесь.
– Ох, спасибо Вам огромное, – бедная женщина смотрела на старшего сержанта,
В этот раз хозяин не заставил себя долго ждать. Как только Лина разделалась с первым платьем, он был тут как тут.
– Давай поиграем в шахматы, – предложил он и чмокнул её в щеку.
Она с радостью согласилась, хотя ее мнение вообще не учитывалось. Лина всегда играла белыми – хозяину нравилось давать ей фору. Иллюзия, что первый ход имеет большое значение, заводила её в тупик, и всякий раз она оказывалась в проигрыше. Первые партии были похожи на игру кошки с мышкой – у Лины не оставалось шансов на победу. В школьные годы она мало практиковалась и не понимала, как можно продумывать ходы заранее. Она действовала ситуативно и неизменно получала мат. Но со временем стала следить за игрой соперника. Внимательно и вдумчиво. Не для того, чтобы съесть очередную фигуру и попасть в ловушку, а чтобы понять его логику и стратегию.
Когда Лина выиграла впервые, шахматная доска полетела ей в лицо. Второй раз это случился только несколько месяцев спустя. И теперь слоны с ферзями оказались у нее в другом место. Третьего раза не последовало. Впредь, видя выигрышную ситуацию, Лина осознанно делала ошибочный ход. Поначалу от страха наказания. Потом – зная своё место. Ей нравилось, как хозяин улыбался, когда выигрывал. Он тут же чувствовал себя победителем и властелином мира. А для Лины он им и являлся.
Конечно, так было не всегда. После того, как Лина поняла, что смерть ей не грозит, впрочем, как и свобода, у нее появились силы и время на размышления. Они привели к выводами о том, что у хозяина комплекс неполноценности. С чего бы ему ещё воровать её и насиловать девушек? Умные книжки и телевизионные ток-шоу сделали свое дело – Лина решила, что видит своего неполноценного повелителя насквозь.
– Ты просто ничтожество! – кричала она. – Наверное, никто тебя не уважает, начальство ни в грош не ставит, а ты ему жопу лижешь! Поэтому тебе и нужна девочка для битья, перед которой будешь красоваться и заставлять себя уважать! А без всего этого ты никому не нужен! Но знаешь что? Ты и так не нужен! Как бы ты надо мной ни издевался, я всегда буду считать тебя говном и жалким хлюпиком!
Хозяин молча выслушал истеричную тираду, подошел к Лине, въехал ей кулаком по лицу и спокойно сказал:
– Дура ты.
После чего оставил ее думать над своим поведением, заперев холодильник, морозильную камеру и дверцы кухонных шкафов. Он не приходил к ней пять дней, в течение которых Лина ничего не ела и уже вспоминала их первый ужин как нечто хорошее и желанное.
Да, она готова была есть с пола, с его ног, с чего угодно. И когда хозяин наконец решил посетить ее, она даже не сопротивлялась тому, что он макал свое достоинство в майонез и предлагал ей облизать его. Он наслаждался покорностью и унижением строптивой рабыни.