Хозяин
Шрифт:
Наутро группа дружинников во главе со мной поехала осваивать новое вооружение. Конечно же, в отряде присутствовал Юра, а Митька на двух повозках отправился с несколькими крестьянами готовить схрон. По-моему, наша заимка идеально подходила для этого: во-первых – не вызовет подозрения у людей Марата, все-таки глухое место и под крышей, и, во-вторых, только идиот будет закапывать оружие в землю, оно же проржавеет.
Сразу ничего не получилось, впрочем, как и ожидали. Сапер орал на мужиков, называл косорукими, то ленту у пулемета никак не вставят, то еще что не так, а Костя Рябой обжег руки, пытаясь поджечь огнепроводный шнур. Зажечь он зажег, но держал в руках до тех пор, пока не запахло паленым мясом. Мы с Юрой приноравливались к АГСу. В общем-то, к вечеру, экономно расходуя гранаты, научились бить довольно кучно из этой скачущей машинки. Расстояние до цели было метров триста, именно такое расстояние от нашей будущей позиции в Гадючьей балке до противоположного берега реки. После испытаний обстреливаемая площадь превратилась в пустыню, земля перемешалась с травой и ветками разбитых деревьев. В целом я был доволен стрельбами, если так дело пойдет, то вполне хватит еще одного учения.
Сапер разбирался с минами и опробовал парочку, ввел огнепроводный шнур в гнездо капсюля, закрепил бумагой, чтоб не болтался, и еле успел отбежать, когда мина взорвалась. За доли секунды до взрыва он упал в неглубокую канаву, прикрыв ладонями затылок. Бабахнуло неслабо. Старик вскинул от дерна чумазое улыбающееся лицо и поднял вверх большой палец – во! Потом он проверял сигнальные мины, которые мы решили поставить на малоперспективных направлениях атаки (стоит подстраховаться, а вдруг там пойдут). Так прошел весь день, и только в полной темноте мы вернулись домой. И сразу в баню, так веничком нахлестались, что я, вдобавок измученный прошедшей ночью, сразу уснул. Жена, похоже, на меня не обиделась…
Приближался день встречи с людьми Марата. Сегодня группа из четырех человек во главе с Ефимычем и Митькой на подхвате отбывала на тракт. Обговорили последние детали и варианты действий в той или иной ситуации. Я очень переживал за отца: останется ли он жив после схватки с рейдерами Паука? Да, такова наша жизнь: коли записался в рейдеры по доброй воле, то жизнь твоя не стоит и гроша. По идее, завтра должны появиться сведения о противнике, я с нетерпением ожидал наших разведчиков, ушедших к южному тракту, где и должны были нарисоваться люди Паука.
Проходили дни, а Васька все так же сидел в подвале в одиночной камере. Днем его водили на допрос, задавали разные вопросы, подчас совсем неожиданные, и, если рейдер уклонялся от ответов, били, но били так, с ленцой, как бы по принуждению и для порядка. Так что ночные муки были пострашнее дневных допросов. Васька мало спал и весь извелся, переживая за свою семью, случайно попавшую в сети Паука. О том, что Марья уже отмучилась от бренного жития, он, естественно, не знал. Возможно, узнай он о ее смерти, он сам бы попытался уйти из жизни, скрыться от позора и мук, но Господь не дал ему такой милости, и Васька считал, что еще поборется за свою жизнь, хотя бы ради своей семьи.
Допрос следовал за допросом. Рейдер потерял счет дням…
– Как тебя зовут?
Мясистая харя, глаза водянистые, бесстрастные, сбоку доктор фиксирует ответы и внимательно вслушивается в интонации голоса.
Ответ неправильный. Удар по почкам, в голову – из уха течет кровь и резь внизу живота, как бы не обмочиться. Впрочем, все равно.
– Васька Бык.
– Сколько жителей в вашем поселке?
– Не знаю, меня там год не было.
– Когда умерла твоя бабушка?
– Не знаю, кажется, до катастрофы.
– Сколько взрослых мужчин проживает в поселке?
– При мне около сорока человек проживало.
– Есть ли у тебя личные запасы оружия?
– Какие? Я сейчас весь перед вами.
– Неправильный ответ. – Удар в печень, по почкам, в голову. – Ну, очухался? Где расположен Арсенал? Покажи на карте.
– Не знаю, о чем вы говори…
– Сколько человек проживает на хуторе?
– Я их не считал.
– Ответ неправильный…
Вечером, сидя посреди камеры, под кружком света, падающим от полной луны через узенькое решетчатое окошко, Васька плакал, понимая, что с каждым днем все более слабеет. А выхода пока не найдено. Надеяться было не на кого. Лунный свет струился из окошка, и под его ровным, спокойным сиянием Васька постепенно пришел в себя. Вспомнил, как, казалось бы, в безвыходной ситуации в Чертовом лабиринте, потеряв в морочном тумане своих соратников и провалившись в зловонную яму с выводком гигантской гремучки, [18] не растерялся. Пусть и повезло ему тогда немного: упал не в самую кучу змеиного выводка, а на плиту, стоящую торчком. Сломал несколько ребер, но дробовик, заряженный картечью, не выпустил из рук. Когда змееныши полезли к лакомой добыче, Васька выстрелил из обоих стволов картечью в копошащуюся змеиную массу. Да еще нашел в себе силы пару раз разрядить свой обрез в недобитых гадов. А потом еще двое суток сидел в яме, питаясь сырым мясом змей, трут и огниво остались в мешке, зацепившемся лямками за камни у края котлована. Только на третьи сутки его ребята отыскали, а он за это время обшарил все углы в котловане и нашел в яме неплохую заначку с оружием…
18
Гигантская гремучка – ядовитая змея достигающая шести метров в длину.
Вспомнив об этом эпизоде, Васька даже воспрял духом:
– Ни хрена, прорвемся.
Но потом опять накатило, и Васька затосковал.
Наутро в открывшуюся дверь камеры с важным видом вошел сам Паук:
– Завтра тебя обменивать поедем. Все, бить тебя больше не будут, веди себя прилично и скоро встретишься со своей родней.
Бросив тираду, Паук брезгливо поморщился и, хлопнув дверью, выкатился наружу. Видимо, запах в камере ему очень не понравился. А Ваську впервые за год неожиданно хорошо покормили гороховой похлебкой, в которой даже плавали кусочки мяса. Он сидел на соломе посреди камеры и, наслаждаясь покоем, неторопливо жевал беззубым ртом хлеб, сдабривая его жидкой похлебкой. Мысли вяло текли, пробиваясь сквозь головную боль.
– Интересно, на что это меня обменять хотят? Наверное, на Ефимыча надавили, и старый друг решил обменять меня на Арсенал. Впрочем, зная Ефимыча, можно предположить какую-то хитрую каверзу с его стороны. Да толку-то что? Против Паука – он слабак, военного дела не знает, и по части всяких хитростей Паук заткнет за пояс любого. – Мелькнула мысль, что, возможно, сынок старается вызволить отца. – Ну, нет, слаб он еще в коленках, проводить такие операции, – подумал Василий, – хотя вспомнился ему один эпизод…
Степан в то время совсем мальчонкой был, еще двенадцати не исполнилось. Тогда первый и единственный раз, втихаря от Марии, он взял сына в рейд. Матери сказали, что поживут с неделю на заимке, поохотятся. Собственно, рейд предстоял недолгий, как раз собирались к этому времени управиться. Территория бывшего завода, богатого различным строительным материалом и металлическими изделиями, была разграблена почти полностью еще в первые годы после катастрофы, но завод был большой, территория по периметру достигала нескольких километров, и кое-что интересное для продажи в Полисе, еще встречалось. Встав лагерем в чудом сохранившемся небольшом здании при заводе, Васька приказал сыну и Дрону – рейдеру из его команды – охранять имущество и лошадей, а сам с остальными ребятами подался в нижние подвалы, тянущиеся под всей территорией завода. Подвалы были полузасыпаны, бетон, облицовывающий коридоры, был старым и крошился, но именно в подвалах часто встречались хорошо сохранившиеся металлические изделия, различный инструмент, пластик и даже стекло.