Хозяин
Шрифт:
В тот день по неосторожности одного из рейдеров их засыпало в одном из тоннелей, и они сутки выбирались из завала. А когда выбрались на свет божий, то увидели такую картину: у здания, в котором разместилась охрана, помимо своих лошадей, стояли чужие кони. Возле входа валялись трупы с перерезанными глотками. А малец, вместе с Дроном, потрошил имущество чужих рейдеров. Оказалось, что застигнутые врасплох чужаками Степан и Дрон были схвачены, связаны и побиты. Но невинный вид мальчишки, его жалобное выражение лица и притворная плаксивость не вызывали у рейдеров никаких опасений. Когда Степка попросился сходить по малой нужде, уверяя, что сейчас описается от страха, его развязали и даже на ночь связывать не стали. Зачем? Один из вояк все равно оставался на карауле. Бойцы ждали появления Васькиной группы с богатой добычей и рассчитывали получить выкуп за парнишку и Дрона. Обыскивать Степана они не стали, а зря – тот смог спрятать свой нож из легированной стали и ночью, дождавшись момента, когда караульный, отвернувшись от него, начнет снимать с костра котелок с чаем, воткнул ему нож в основание шеи, как его и учили. Мгновенно парализованный часовой стал заваливаться в костер, но Степан, несмотря на свой малый возраст, силой обладал немалой. Часового придержал от заваливания, приняв на грудь его вес, одновременно зажимая рот умирающего. Все это происходило на глазах Дрона, который, тоже не спал. Затем Степка перерезал путы, стягивающие конечности Дрона, и они вдвоем по-тихому перерезали оставшихся рейдеров.
С тех пор Васька в рейды сына не брал. Рисковать единственным наследником? Уж лучше он сам тысячу раз погибнет.
Васька всплакнул даже, как там Степан?
Ночь, темная река, и мне опять снится отец, впервые во сне он заговорил со мной. «Сынок, смерти нет, вот, у тебя растет сын, и это наше с тобой продолжение». Я хотел сказать, что нет у меня никакого сына, но уста мои были неподвижны, а отец, привязанный к кресту, уплывал по реке, и я проснулся, плача от горя. Настя… Настена… Любимая обтирает мне лицо свежим рушником и шепчет ласковые слова. Полностью очнувшись, я понял – завтра, а точнее уже сегодня бой, бой за своих родных и за свою свободу…
Рыжая Соня прибежала под утро, перебудив весь дом Ефимыча. Она добралась до нашей спальни в тот момент, когда я, уже одетый и собранный, ожидал ее у дверей.
– Все, Степан, идут! – выпалила она с порога.
В общем, рейдеры шли по намеченному нами маршруту, и сейчас по моим расчетам находились в двадцати верстах от переправы у Гадючьей балки. Путь мы им выстроили сами. Очутившись в нашем лесу, бойцы Паука, как люди опытные, понимали, что весь успех операции зависит от того, насколько скрытно они смогут подобраться к хутору. Но им на пути вдруг, часто и с упрямым постоянством стали попадаться то грибники, большими группами шарящиеся по лесу, то охотники, поднимающие шум выстрелами. И вот досада: как раз по намеченному курсу движения! А потом несколько бойцов вдруг провалились в волчьи ямы. Раненых, стесняющих движение отряда, добили. Рейдерам пришлось обходить данный участок стороной. Когда они ночью вышли к берегу реки, находящемуся всего в двух верстах от хутора, то увидели весь противоположный берег в огнях костров. Люди на берегу устроили какие-то игрища. Своеобразные, надо сказать, потому, что развлекались пуляя из разнокалиберного оружия в белый свет как в копеечку. А к этому времени рассвет был уже не за горами. Пришлось группе отходить и залегать на дневку, а к вечеру они двинулись в сторону Гадючьей балки…
Раннее утро, сизый туман стелется по темной воде реки, заливая прибрежный луг серебряной дымкой. Мы сидим на выбранных позициях. Мы – это сельские ребята, вооруженные тремя ПК, автоматами АКМ с надежными, проверенными патронами из Арсенала. Всего двенадцать человек. Все имеют опыт охоты со скрады и весьма умело замаскировались недалеко от предполагаемого места переправы. А еще мы вдвоем с Лысым Кумом подальше, на пригорке расположились. Наш АГС направлен на самое узкое место Незнанки. Разведчики докладывали последний раз полтора часа назад… В общем, рейдеры идут по угаданному нами маршруту, и в данный момент, я думаю, Юра с тремя бойцами занимает позицию на том берегу. На отходе противника работать будут. Ну вот, первые фигурки рейдеров появились, засуетились на берегу, сосну валят… Стараются. А вот и за вторую принялись… Ну-ну, флаг вам в руки…
Сорокаметровая сосна повалилась, четко попав вершиной на наш берег, а вот и вторая, сдвинули вместе. Вот и первый разведчик, ловко передвигая копытами, перебрался на наш берег. Огляделся, постоял и, решив, что опасаться некого, махнул рукой…
Тут они все и столпились на переправе, их ошибка, я ее и ждал…
«Трудаа-ах, трудаа-ах…» – начал выдавать АГС, и эту мелодию подхватили на разные лады. Короче, по моей оценке, у переправы скопилось не менее семидесяти человек, и через тридцать секунд после первого выстрела почти все они превратились в груду мяса. Вот и Юра начал работать на отходе… Кстати, задача-максимум – перебить всех. И мои охотники-разведчики сейчас подстраховывают, сидят на путях вероятного отхода противника…
Все… Вижу Юру, подходит к реке, машет рукой, его бойцы добивают раненых. Вдалеке прогремело несколько взрывов, рейдеры нарвались-таки на мины. Вон еще несколько «сигналок» взлетело, отмечая пути отхода остатков банды, затрещали автоматные очереди, нарвались, стервецы, на нашу засаду, ребята с села там стараются. Думаю, если даже и уйдет кто-то из рейдеров, предупредить группу, двигающуюся по юго-восточному тракту, не успеют. Да и не захотят – свою задницу спасать надо. Нет, молодец все же Сапер, успел поставить несколько мин за спинами рейдеров, пока они сосны рубили на берегу. Он мне что-то объяснял насчет проволоки и способов охвата большей площади с помощью всего нескольких мин и гранат на растяжках, ну это его дело, у меня своих забот хватает…
Пора сворачиваться. Петро с Лысым Кумом (плотник с хутора) перебрались по бревнам на другую сторону реки, помогать, значит, в сборе трофеев, а я пошел запрягать Ворона, укрытого в Гадючьей балке. Не самому же тяжелое оружие до хутора тащить?
Вечером собрались в общинной избе, выпивали помаленьку, не без этого, балагурили и между прочим обсуждали детали операции. Погибших среди наших бойцов не было, только четверо ранены, а вот рейдеры потеряли семьдесят восемь человек. Вряд ли кто ушел. Трупы все прикопали, нечего местность заражать, ловушки и мины обезвредили, так что бабы и детвора в лес спокойно могут ходить.
Петро завел разговор о постройке дома для меня, и мужики охотно поддержали. Я не стал разубеждать их, хотят – пускай строят, а вообще-то я собирался поселиться в Степаново, все же село теперь мое. Главное – завершить все разборки с Пауком, а потом убедить жену в необходимости переселения. Интересно, как там дела у Ефимыча с Митькой? Кстати, надо выдвинуть дозор на дорогу, ведущую к поселку, мало ли что может случиться на тракте, рванут недобитки в нашу сторону, а тут хутор как на ладони, открытый и незащищенный… Меж тем мужиков беззаботно развлекал подначками Петро, я, подшучивая над Костей Рябым, спросил:
– Слышь, Рябой, а что за трофей ты заныкал? – и, обращаясь к собравшимся, пояснил: – Смотрю, Коська покойника потрошит, ну в смысле по карманам шарит, гляжу – достает листок с голой девкой и так, украдкой за пазуху прячет. Я ему: «Костя, ты еще мочалку в бане приспособил бы, натравливая зубна жену». Вот представьте: Костя в бане смотрит на картинку, подносит к естеству мочалку и убеждает ЕГО: чужая… чужая… А после ентого лихим галопом – и в койку к своей…
Мужики заржали так, что со стен побелка посыпалась, а Костя, густо покраснев, только руками отмахивался и мычал что-то невразумительное, чем вызвал дополнительный восторг собравшихся…
– Ну ладно, – сказал я, когда мужики отсмеялись. – Кум и Скачок (местный кузнец) сегодня в дозоре, через час при полном вооружении выступить к поселку. Пойдете верст на десять вперед, и, если появятся чужие, в бой не вступать, быстрей на хутор, а тут мы их и примем…
Лица мужиков сразу стали серьезными, и назначенные в дозор, с сожалением оставляя компанию, пошли собираться в дорогу.
Солнце тонким краем едва выглянуло из-за леса, с хуторских плетней петухи приветствовали рассвет. Я стоял, поглядывая на отлично просматриваемую дорогу с крыльца тещиного дома. Когда же Ефимыч появится? Меня со вчерашнего дня беспокоило отсутствие как самих дружинников, так и вестей от них. Сзади неслышно подошла Настена.