Хозяин
Шрифт:
– На улице, однако, поедим, очень блох в юрте много, – объяснил мне старик. Мы ели дымящиеся куски баранины, запивая ее вонючим кумысом, ну я, недолго думая, сгонял к своему возу и принес кувшин первача. После еды и пары стакашков старик расслабился (сидели мы с ним вдвоем, Тимофей кормился вместе с воинами).
– Да, бачка, хараша твой водка, мне уже баба не нужна, еда-мяса есть нечем, кумыс в животе бурчит, однако, вот лепешка в водка размочить и есть… вкусна! Толька лепешка нет, а водка твой многа привез?
– Многа, двадцать таких кувшинов, да и муки два мешка, многа лепешек напечешь, мурза Ильяс (а это был именно он).
Старик
– Давай, бачка, силой мериться будем. Ты победишь, кони твои, мой тебя заломает, твой товар мне – якши? – пояснил свои действия мурза.
– А что, ты сам бороться будешь?
– Э… Эй, нет, – хитро прищурился старик, – мой бойца поставит… сильный, однако.
«Вот, блин! Если не соглашусь, товар все равно отберут, убьют и отберут».
– Что это ты рискуешь, дядя, а вдруг я выиграю?
– Э… Сапсем скучно. Была бы многа людей, на вас в набег пошел, а так конь родит многа, баба сапсем больной стал, два, три ребенка, и кирдык. Скучна. Ты поборись с моим джигитом, весело будет.
«Ага, сапсем весело, тут бы не окочуриться раньше времени», – подумал я, разглядывая своего будущего противника. Бычара был еще тот, у него рука, как моя ляжка, а бритый лоб можно в кузне вместо наковальни использовать. Ну, делать нечего, знакомлюсь с правилами состязаний.
Сначала мы уселись на кошму друг против друга, уперлись ступнями, пятка к пятке на прямых ногах, схватились кончиками пальцев рук друг за друга. Состязание заключалось в том, кто кого перетянет, опрокинув на себя соперника. Увы, естественно, без опыта я проиграл, был выдернут с кошмы, как редиска с грядки.
К этому времени вокруг нас собралось все стойбище, и, чтобы продолжать борьбу на поясах, старику пришлось прикрикнуть на собравшихся, и только потом нам освободили метров десять жизненного пространства. Схватились на поясах, победитель без подсечек должен не просто повалить своего противника, а поднять его в воздух и удерживать некоторое время, после чего победитель бил противником о землю, вышибая из него дух…
Джигит был наполовину тяжелее меня, да еще и привычен к таким схваткам. Естественно, через пару минут он поймал меня, поднял над собой и, держа на весу, с торжеством вопил, оглядывая ревущую толпу, но вот шмякнуть мной о землю как завершающий аккорд у него не получилось, я изогнулся, вывернулся и, сгруппировавшись, просто скатился на землю. Старик слегка нахмурился, и мне, еле отдышавшемуся, стали объяснять третий вид соревнований. Я подумал, что хорошо поступил, не приняв на грудь больше двух глотков первача. А то к этому времени совсем бы сдох.
Нам дали отдохнуть, попутно объясняя мне, что бой будет кулачный, бить разрешается куда хочешь, но только руками, на которые можно намотать кожаные ремни. Отдышавшись, я подозвал Трофима, и он довольно туго намотал мне в один слой выделанные, тонкой кожи ремни, ловко и надежно закрепив концы на ладонях. Ну, все, теперь повоюем. Я, в общем-то, не знал первых двух видов соревнований, а теперь буду действовать как отец меня учил…
Первые несколько секунд мы кружились друг против друга, я даже не пытался отбить хоть один из ударов этого монстра, действуя уклонами и проверяя печень противника со
Собственно, бравада, но бравада оправданная, я задницей чуял, что в моем положении только наглая самоуверенность может нас спасти. Народ неверяще хлопотал над поверженным скотоводом. Мурза пожевал беззубыми деснами свои губы:
– Спасем плохой богатур был. Конь его не держал, падал, однако, только и мог, что силой хвастать и жрать за десять воинов, спасиба тебе за красивый бой… Беры! Кони твои, – он сделал широкий жест рукой, и тут я увидел Митьку, спокойно ехавшего по стойбищу на моем Вороне, оба запыленные, уставшие, но настороженные.
– А, Митька, – произнес я, как ни в чем не бывало, – ну а где наши?
– Так становище окружили, ежли скажешь, счас шмалять начнем.
Я повернулся к мурзе:
– Спасибо тебе, мурза Ильяс, за хлеб, за соль, а теперь торговаться будем?
Старик засмеялся:
– Ах, хорош воин, хорош купец, будем, будем, зови друзей, щас новый достархан накроем, целый той [23] будет!
…Так мы подружились с мурзой. Праздник получился на славу, кумыс лился рекой, даже беднейшие с этого стойбища наелись до колик в животе. А самогон Ильяс все же прихватизировал, выдав на людей всего три кувшина горькой и разлив и с помощью помощников, и собственной рукой самогон по пиалам подданных, прямо в кумыс. Пойло еще то получилось, зато справедливо (с его точки зрения).
23
Той – торжество, пир.
Наутро, проснувшись (знатно я вчера набрался), я обнаружил рядом с собой девку. Совсем молодая, черненькие косички и смеющиеся лукавые глаза и совсем голенькая.
– Ты кто?
Она засмеялась и, накинув на себя просторное платье, выскочила из юрты… Блин, что же вчера было? Пора прекращать пить, водички бы сейчас родниковой, а тут еще блохи донимают. Я поспешно оделся, выскочил из блошиного рая и прямо у входа натолкнулся на мурзу…
– Ну как, сынок, девка хороший? Это моя дочь, младшая сапсем.
– Э, гм… вообще… – Я бормотал что-то невразумительное.
Да, положеньице… Теперь как, второй женой ее брать прикажете? Вообще-то меня Настена вполне устраивает, да и сельские не поймут, сам ратую за моногамию и вдруг вторую жену привезу. Надо это дело как-то уладить, но в воспаленную вчерашним башку ничего не приходило толкового.
Но старик на то и мурзой стал, и продержался у власти уже более тридцати лет потому, что мудрый человек. Поняв мои затруднения, он не рассердился.