Хозяин
Шрифт:
— Б-белка…
— Скажи спасибо, что Карраш спер его из дворцовых подвалов, а наше щедрое величество не стало возражать, — проворчала она, почти исчезнув в узком проходе между дворами. — Я всю дорогу трясся, чтобы не разбить. Терпел, не трогал, берег как зеницу ока. И все ради тебя, дурень.
— Дурень, — покорно согласился гном, любовно прижимая к себе стеклянное сокровище, а затем со странным выражением посмотрел на поцарапанную кольчугу, из которой едва не рассорился с Гончими, и очень тихо сказал:
— Я тебе два таких доспеха скрою. Хоть сотню, если будет из чего… Ведь «Лунная заря», да еще такой выдержки, бесценна!
Белка неожиданно обернулась.
— Цена у нее
При виде непередаваемого выражения на бородатой физиономии Белка слабо улыбнулась. А Крикун еще долго стоял как громом пораженный, не в силах произнести ничего вразумительного. Только отрешенно смотрел на измятый доспех, на драгоценную бутылку. Затем глянул на восхищенно прищелкнувших языками Гончих, что еще не полностью отошли от мимолетного взгляда своего вожака. И наконец повернулся к оторопевшему эльфу.
— Цени, остроухий, — непривычно тихо сказал ворчун и горлопан, пристально глядя на Таррэна. — Цени, потому что сегодня я забуду твою насмешку. И не стану просить скального брата пришибить тебя где-нибудь в темном углу. Я позволю тебе жить на заставе спокойно, потому что не отказываю тем, кто может так просить за твою жизнь, хоть ее, на мой вкус, оценили слишком высоко.
Крикун коротко сверкнул внезапно посветлевшими радужками, в которых полыхнуло настоящее подгорное пламя, и, не добавив больше ни слова, ушел.
Таррэн ошеломленно моргнул, слишком медленно сознавая, что едва не раззадорил одного из магов маленького народа, который каким-то чудом оказался среди людей и который, что самое удивительное, не счел нужным скрывать свое истинное могущество. Гномы очень тщательно прятали свою силу. А если учесть, что характер у них не ахти какой мягкий, стоило оценить этот великодушный жест, достойный потомка королевского рода. Тем более что редкие самородки-маги во все времена и у всех родов бессмертных действительно рождались только по одной линии — у правящей династии. А скальный брат… Гм, насколько Таррэн помнил, гномы так называли свои полуразумные творения, с которыми были связаны подобием кровных уз. Здоровенные, с огромными ручищами, без труда дробящими в пыль камни, с широкой пастью, которой они могли прогрызать широкие тоннели…
И вот такой гном-маг неожиданно нашелся здесь, вдали от гор, своего рода, дома и даже гномьих застав!
— Да-а-а уж, — со странным выражением протянул Шранк, пристально разглядывая пораженного до глубины души эльфа. — Если уж Крикун тебя признал… Торк! Неужели твоя шкура стоит целой бутылки?!
— Белик явно переплатил! — недовольно фыркнул Адвик, растирая затекшее плечо.
— Не уверен, друг мой… Ладно, закончили на сегодня. Пусть молодежь разминается, а у нас еще есть дела. Надо бы на холмы наведаться: почистить, что осталось. Да саламандру до конца ободрать, пока еще не все утащили. Там же чешуи на половину заставы хватит! Слышь, темный, не хочешь поучаствовать?
Темный эльф пожал плечами:
— Почему нет?
— Прекрасно. — Шранк едва заметно кивнул. — Адвик, ты топаешь на Гору, берешь с собой Иктара, Навира и Брока. И постарайтесь до обеда управиться: там Седой хочет всех собрать, чтобы уладить кое-какие вопросы. Так что туда и обратно, понял?
— Может, Вторую лучше подорвать для верности? Вдруг там есть ходы глубже, чем учуяла Траш? Да и Лысый холм проверить не мешает.
— Иди, умник, — усмехнулся Шранк. — На Лысый парни уже ушли: там возни всегда больше. Просто Иктар с Броком поутру поцапались, как только могут ланниец с занийцем, так что я дал им время остыть, а тебе — лишний раз потренироваться. Так что топай давай, а если будут зубы скалить, то передай, что я им их выбью, если к моменту пробуждения Белика Гора будет стоять где стояла. Кстати, Крикун еще вчера расщедрился на свои «огоньки», поэтому взрывай сколько захочешь.
Адвик наконец расплылся в коварной усмешке и, закивав, испарился.
ГЛАВА 2
С высоты крепостной стены Таррэн до самого вечера следил за поднявшейся внизу суетой. За неполный день Стражи умудрились не только очистить перепаханное поле от трупов, не только сожгли все, что еще ползало и жалобно попискивало, не только добили случайно уцелевших и сумели безжалостно ободрать убитую саламандру, но даже ни разу не прервались на отдых. Лишь беспокойно посматривали на быстро темнеющие небеса и, понимая, что всего на свете не переделаешь, неслышно ругались.
Ночь в Серых пределах — это время активного бодрствования. Днем здешние хищники, как правило, отдыхали и отсыпались, зато к вечеру все громче становился рев невидимых хмер, все чаще замирал воздух от проносящихся поверху летунов и все тревожнее вскрикивали их жертвы. Кто ими станет сегодня? Неизвестно. Каждая ночь — как поле боя, который из века в век становится лишь ожесточеннее. И хоть при свете дня зверье редко забредало в окрестности заставы, все равно стоило поспешить.
Урантар в который раз окинул взором далекие деревья, оценил стремительно чернеющие небеса и, отерев повлажневший лоб, дал отмашку возвращаться. Все, больше они сегодня не успеют. Хорошо хоть огненную саламандру ободрали как липку, сняв драгоценную шкуру. Второго такого шанса уже не будет: зверье обглодает тушу так, что останутся только кости. Проклятый лес не любил оставлять следов. Но, слава богам, времени хватило, да и эльф помог, надрезав родовыми клинками твердую, как камень, шкуру. Благодаря ему бесценную чешую удалось стащить, как перчатку, целиком, вместе с кожей. Скоро у Стражей появятся не только славная броня, но и прочные щиты.
Таррэн проследил за споро возвращающимися Гончими, слегка кивнул Шранку, который до последнего следил за границей леса. Обменялся выразительным взглядом со Стрижом, ответил на приветственный кивок Мухи и второго напарника по вчерашней схватке, отрицательно качнул головой на приглашение воеводы перекусить и, дождавшись, когда тот уйдет, снова уставился на заметно оживившуюся к ночи растительность.
Впрочем, мыслями он был далеко от Проклятого леса — недавний сон совершенно выбил его из колеи. Почему так случилось, что он опять заглянул в прошлое Белки? Ведь узы были уничтожены — Таррэн, усомнившись в этом, сегодня уже проверил. Однако сон был. Причем Таррэн, если бы захотел, и сейчас мог услышать вкрадчивый голос брата. Его кожа до сих пор помнила прикосновения эльфийского клинка, а к горлу подкатывала тошнота от одного воспоминания о тяжелом, насыщенном запахе крови, от которого все не удавалось избавиться.
Утренний поединок не помог вытравить из памяти этот страшный запах. До самого вечера эльф был рассеян, задумчив и невнимателен. На вопросительные взгляды попутчиков не отвечал, осторожные намеки светлых пропустил мимо ушей, несколько колкостей от рыжего перенес со стойкостью закаленного в бою клинка, полные восхищения и любопытства взоры Стражей проигнорировал. Зато с охотой откликнулся на предложение Гончих развеяться; еще охотнее помог Седому с саламандрой, а затем с необъяснимым удовольствием прошелся по выжженной земле, едва не забредя в опасные заросли. Хорошо, Урантар вовремя окликнул, но с тех пор посматривал так внимательно, будто что-то заподозрил.