Хозяин
Шрифт:
— Ты не посмеешь! — прохрипел Таррэн, нутром почуяв, что светлый не лжет. — Тебе никто не поверит! Светлый владыка не решится развязать новую войну!
— А если я приведу ему неопровержимые доказательства существования нового заговора? Если он узнает, что за время похода ты убил ни в чем не повинного наследника подгорного трона, чтобы завладеть его кровью? А заодно использовал силу Проклятого леса, чтобы уничтожить человеческую заставу?
Темный эльф неверяще вскинул голову.
— Танарис…
— Почему нет? — гадко улыбнулся светлый. — Гномы — несносный народец, так что мне показалось невозможным терпеть одного чванливого
— Ты убил старшего наследника трона?!
Улыбка Танариса стала шире и теперь походила на зловещий оскал.
— Нет. Его убил ты. Мои смертные друзья охотно подтвердят, что видели все своими глазами, а нашей с Элиаром магии хватит, чтобы даже совет старейшин в это поверил.
— Ты сошел с ума! — прошептал Таррэн, запоздало осознавая, что маленький народец в действительности не отказал в помощи Интарису и с готовностью отправил в поход не младшего, а старшего сына правящего дома. И его убийство ляжет на плечи рода Л’аэртэ, который хоть и был виновен во многих прегрешениях, но все же не заслужил такой чудовищной лжи. А если начнется новая война, на Лиаре вскоре останется один победитель — светлые! Если уж хранители трона решились на такой обман, то что помешает им избавиться от неудобных союзников вроде гномов и смертных?!
Танарис мелодично рассмеялся.
— Что ж, не буду вам мешать. Прощай, Таррэн, и передай от меня привет Изиару. Вместе с пожеланиями сдохнуть в третий раз и больше никогда не возрождаться. Адвик, не забудьте про перстень.
Светлый эльф тряхнул шелковистой гривой и, бросив прощальный взгляд в сторону извивающейся Белки, со вздохом покинул «место мира». За его спиной бесшумно сомкнулись густые ветви, донеслись звуки быстро удаляющихся шагов, но затем стихли и они, оставив беспомощного и истощенного темного, обездвиженную Гончую и двоих плотоядно облизнувшихся мужчин, один из которых не мог оторвать от нее горящего взгляда.
— Ну что, малыш? Поиграем? — хищно улыбнулся Адвик и, наклонившись, резким движением поставил своего вожака на ноги.
Белка хрипло зарычала, но атаковать предателя ей не позволили тугие веревки. Опутанная ими с ног до головы, она лишь сверлила лицо парня бешеным взглядом и лихорадочно размышляла.
— Умная девочка, — прошептал Адвик, окидывая ее плотоядным взглядом. — Хорошая. Ладная… Я давно за тобой наблюдаю. Все гадал, что же в тебе такого особенного, что все вокруг сходят с ума. Я знаю о тебе все. Даже то, что лишь аконит может тебя поранить. То, что ты не поддаешься магии, на тебя не действуют яды и почему именно сейчас твоя драная кошка нас, как бы ты ни хотела, не услышит. В «местах мира» вы становитесь слабее, да?
Гончая яростно зашипела.
— Да, — возбужденно втянул ноздрями ее запах Адвик. — А знаешь, почему я принял предложение нашего остроухого друга? Знаешь, почему Шранк мертв, а я стою здесь и все еще не даю тебе умереть? Он пообещал мне тебя, моя радость. Дал слово, что не тронет тебя и позволит сделать все, что я захочу. Я слишком долго об этом мечтал, чтобы не рискнуть, когда появилась такая возможность. Ты была близка с нашим славным Сар’рой… не спорь, я знаю! Ты так нежно смотрела на Шранка, что я не мог не отомстить ему за это. Ты играла с Криллом, ты издевалась над Броком, ты шутила и смеялась над всеми остальными, прекрасно зная, что это ранит меня, но теперь тебе некуда деваться. Теперь ты моя!
Гончая гордо вскинула голову, словно не заметив лютого взгляда Таррэна, брошенного на обезумевшего мальчишку из-под опущенных век.
— Надо было свернуть тебе шею еще тогда, когда ты надумал припереться ко мне той ночью. Жаль, Шранк отговорил.
Адвик вдруг хрипло рассмеялся.
— Ты ведь не знаешь, кто я, верно?
— Разве я должна была?
— Помнить мальчишку, который бросился со Стрелковой башни много лет назад? Помнишь, как он кричал сверху, что любит, а ты назвала его глупым щенком, потерявшим разум от похоти?
Белка едва заметно вздрогнула.
— Аддик…
— Да, — жестко сказал Адвик, глядя на нее в упор. Его лицо внезапно исказилось, словно от боли. — Он был моим сыном, Белка. Единственным сыном, которого я десять лет искал по всему Интарису, а нашел здесь. В Серых пределах.
— Что?! — неслышно прошептала Гончая, во все глаза рассматривая парня, которому едва стукнуло двадцать пять. — Аддику едва исполнилось двадцать! Он сам сказал, он не мог обмануть!
— Неужели думаешь, ты одна не стареешь? И неужели считаешь, что на Лиаре не найдется мага, у которого можно купить эликсир долголетия? Глупая девочка! Не думай, что я не знаю твоей тайны! Понятия не имею, как и где ты его достала, но когда-то и у меня были средства на него.
Она широко распахнула глаза.
— Ты…
— Мне больше полувека, если тебе интересно, — зло прищурился Адвик, с удовлетворением глядя на ее потрясенное лицо. — Пятьдесят три, если точнее, так что на самом деле я старше даже нашего воеводы. Я принял эликсир в двадцать три, но до сих пор, как видишь, неплохо выгляжу. Меня много помотало по свету. Я всегда был бродягой, Белка. И не мог усидеть дома больше месяца даже тогда, когда узнал, что на далеком севере у меня родился сын. Я долго откладывал этот день, выжидал, когда мальчишка станет старше и сможет меня понять. Нашел и для него способ остаться таким же молодым, как и я когда-то, хотя денег не всегда хватало даже на хлеб и воду, но кровь перворожденных в смеси с порошком из костей хмеры, пропитанных соком храмовника и слюной карадума, творит чудеса. А деньги всегда можно украсть. Или убить кого побогаче. Я потратил много времени, чтобы накопить достаточную сумму, а когда нашел подходящего мага и отыскал старый дом в богом забытом городе, оказалось, что мальчишка решил стать Стражем и ушел в Серые пределы! И вот я прибыл за ним сюда, взял его след, добрался до заставы…
Белка угрюмо насупилась: пояснять что-либо стало излишне.
— В его смерти не было моей вины. Он хотел лишь меня напугать, но не удержался на шпиле. Даже Велимир не смог его спасти.
— Может быть, — усмехнулся Адвик. — Но я не только поэтому выпросил у светлого твою жизнь. Видит бог, он хотел бы сделать это сам, но поклялся, что не тронет тебя. И такая цена за смерть сына меня вполне устроит.
— Что? Решил со мной позабавиться? — презрительно усмехнулась Гончая.
— Почему нет? Ты всегда мне нравилась, и мне интересно, каково это — попробовать такую недотрогу, как ты.