Хозяйка большого дома
Шрифт:
И охраны нет.
И верно, к чему, если дверь заперта… Нат щенок… мальчишка… а мальчишке много ли надо… ключа у Ийлэ нет, но если знать дом, то ключ не нужен. И она, остановившись в коридорчике, приятно сумрачном, тихом, прижала ладонь к стене.
Дом отозвался на прикосновение, полусонный, раздраженный, он все-таки узнал Ийлэ, и стена расползлась по шву, к счастью, беззвучно. Из узкой щели тайного хода дыхнуло гнилью и древесной трухой, запах заставил Ийлэ поморщиться: надо будет весной заняться
…она хихикнула, поняв, о чем думает.
Весной?
Домом?
Весной она уйдет, правда, пока еще не знает, куда именно, но ведь есть еще время подумать… до весны далеко, а до тайной комнаты — два шага.
Здесь холодно.
Помнится, холодно было всегда, причем, что зимой, что летом — одинаково. И холод этот удивлял Ийлэ, как и упрямое нежелание отца поставить в комнате камин. Ладно бы он просто сюда заглядывал, так ведь порой часами сидел за запертой дверью, за которую даже мать не пускал. И она сердилась на эти его тайны, называя их глупыми…
…что за тайны?
…не из-за них ли пришли люди?
Ийлэ выяснит.
Позже.
— Нат, — она позвала шепотом.
Лежит.
Свернулся калачиком, подтянув колени к груди, и руки сунул в подмышки. Не шевелится. Живой? Живой и дышит… спит.
И этот сон не нормален.
— Нат? — Ийлэ присела рядом, не зная, как ей быть дальше.
Разбудить?
Или уйти, оставив его здесь? Если усыпили и заперли, то… то не убили, а значит, Нат нужен живым… или пока нужен?
— Нат, очнись, пожалуйста… — вытянув руку, она коснулась жестких волос.
Сон тяжелый, муторный.
И ненастоящий.
Он был рожден травами, алхимией человеческой лаборатории, и значит, нужен людям. Ийлэ прислушалась. Она видела тонкие нити этого сна, путы его, слишком прочные, чтобы Нат сам умел разорвать их. Он же, чуя собственную беспомощность, метался, скалил зубы, головой мотал.
— Тише, — попросила Ийлэ. — Я тебе помогу. Я тебе помогу, потому что с тобой безопасней, чем с людьми. Да. Именно так. А мне нужно дотянуть до весны. Весной все изменится.
Ее шепот тонул в стенах комнаты.
Она всегда глотала звуки, Ийлэ эта ее особенность пугала и тогда, когда бояться было нечего. Комната изменилась.
Стены ободрали.
Мебель исчезла, впрочем, ее никогда не было много. Полки. Стол. Ящики всегда заперты, и ключи отец носил с собой. Ийлэ было любопытно взглянуть на то, что в ящиках прячется, а он не разрешал… не ее дело…
…и секретер этот, который оказался вовсе не секретером, но сейфом.
Наружную панель выдрали, и теперь в полумраке комнаты слабо поблескивали стальные дверцы ячеек. Тот, который… он думал, что Ийлэ знает, как вскрыть…
Если бы знала — сказала бы.
Наверное.
Она отмахнулась от воспоминаний.
И
— Нат, послушай меня. Я тебе помогу. Немного, но дальше ты сам должен. Ты сумеешь, просто подожди еще немного, ладно?
Он не пытался вырваться, затих.
Пахло сонником… и еще дурманом, резковатый запах, знакомый… он был в комнате в тот день… дурманник и еще чернокорень…
Ийлэ сама закрыла глаза.
Вдох и выдох. Вдох резкий, глубокий, а выдох — медленный… чужой ритм, под который нужно подстроиться, чтобы получилось. Сил у нее немного, больше, чем было прежде, но все одно… слишком долго она отдавала их, а теперь…
Если понемногу, не разрывать сети, но ослаблять, растягивать.
А дальше Нат сам, он хоть и щенок, а все одно сильный, много сильнее человека.
— Нат…
Он слышит собственное имя.
Вздрагивает.
И замирает. Переворачивается на живот, еще в полусне, кривится, рычит бессильно… и этот рык настораживает. А что если Нат, пробудившись, нападет на нее?
Он ведь зол и…
…без Ната она все равно не справится.
…и ее ненавидит.
…не справится. Людей много. Непонятное происходит, а если так, то вариантов немного, и Нат — не худший.
— Пожалуйста, — Ийлэ выворачивает его голову на бок. — Послушай меня. Я не враг. Я хочу помочь… попробуй теперь.
Нити сна запутались, истончились, и сознание Ната рвало их одну за другой.
— Я хочу…
— Тиш-ш-ше, — ответил Нат, не открывая глаз. — Слышу. Ты одна?
— Да.
— Нира?
— Не знаю.
— Райдо?
Ийлэ покачала головой, но вспомнила, что он не видит и повторила беспомощное:
— Не знаю. В доме люди. Много. С оружием.
— Мы где? — он сел, слишком резко после пробуждения, и скривился от боли. — Твою…
Железные стены. Решетки на окнах. Железная дверь, запертая снаружи. Слишком много железа для пса. Райдо, наверное, смог бы, выбраться, но Райдо крупный, а Нат…
Он вертел головой, злясь на себя за беспомощность.
Надо же было так попасться!
Запах ржавчины, мела и сырого дерева. Оглушающая слабость, когда тело становится чужим. И Нат пытается обжиться в нем, шевелит пальцами, трогает лицо, гладит шею, стирая капли живого железа, которое проступает, растекается и… тает.
Альва.
Забилась в угол, стиснула кулачки. Смотрит. Нат ненавидит, когда на него смотрят вот так пристально, сразу начинает ощущать себя… нехорошо начинает ощущать себя.
— Отвернись, — попросил он, встав на четвереньки. И не дожидаясь, когда альва исполнит просьбу, сам повернулся к ней задом.