Хозяйка Дома Риверсов
Шрифт:
— Ну, так и я вряд ли осмелюсь до нее дотронуться! Ей-богу, никак не могу! — Демонстративно заложив руку за спину, он низко мне поклонился и, не сводя с меня глаз, произнес: — Добро пожаловать, леди Бедфорд! Ваше присутствие нам давно уже необходимо, так что мы ждали вас с нетерпением и очень надеялись на ваше появление. Ведь вы принесете с собой гармонию, а также — силу луны и воды; ваше прикосновение все на свете сделает чище.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, я поглядывала на своего супруга. А он на этот раз смотрел на меня с нескрываемым горячим
— Когда я нашел ее, то сразу понял, кем она может для нас стать, — заявил он. — И что может сделать. Я чувствовал, что у нее получится стать для нас Луной, богиней ночного света и магии. В жилах ее течет вода, а сердце девственно чисто. Кто знает, какие силы скрыты в ее душе, на что она способна?
— А способна ли она разбирать знаки внутри магического кристалла? — с воодушевлением поинтересовался ученый.
— Она уверяет, что никогда не пробовала, но предсказать будущее ей несколько раз удавалось, — ответил мой муж. — Ну что, испытаем ее?
— В библиотеке.
И алхимик первым направился в огромный библиотечный зал, мы последовали за ним. Бедфорд щелкнул пальцами, и двое переводчиков тут же удалились из библиотеки в боковую комнатку. Вудвилл с алхимиком сдернули покрывало, и передо мной возникло самое большое зеркало из всех, какие мне когда-либо доводилось видеть — в прочной раме, абсолютно круглое, оно было сделано из сверкающего серебра и напоминало полную луну.
— Затворите ставни, — распорядился мой муж, — и свечи зажгите.
Он говорил с каким-то странным придыханием, и по его голосу я поняла, что он до крайности возбужден; мне даже страшно стало. Вокруг меня кольцом расставили горящие свечи и велели смотреть в зеркало. Поверхность его была такой блестящей, что я едва различила в ней собственное отражение среди дрожащих, подпрыгивающих язычков пламени.
— Спрашивай ее ты, — обратился мой муж к алхимику. — Клянусь Господом, я чересчур взволнован. У меня даже язык заплетается. Только не слишком ее нагружай, давай просто проверим, есть ли у нее дар.
— Посмотрите в зеркало, — тихо скомандовал мне алхимик. — Просто смотрите и позвольте своим мыслям течь свободно. Мечтайте о чем-либо. — Он выдержал паузу и строго произнес: — Итак, Девственница, что ты там видишь?
«Ну, что еще я могу там видеть, кроме себя самой? Это же очевидно!» — думала я, изучая отражавшуюся в зеркале девушку в бархатном платье, сшитом по самой последней моде, и в двурогом головном уборе на золотистых волосах, заправленных в густую сетку и аккуратно уложенных вдоль моих щек. На ногах у меня были совершенно очаровательные туфельки из синей кожи. Я еще никогда не видела себя в зеркале в полный рост и даже чуточку приподняла подол платья, любуясь своими синенькими туфельками. Алхимик негромко суховато кашлянул, словно напоминая мне, что следует опасаться тщеславия.
— Загляните глубже, герцогиня. Что вы там видите?
Повсюду вокруг меня ярко горели свечи — так ярко, что затмевали и цвет моего платья, и цвет моих блестящих синих туфель; в этом ярком свете даже полки с книгами
— Посмотрите глубже, в самые глубины зеркала, герцогиня, и рассказывайте нам, что вы там видите, — снова тихим голосом, но весьма настойчиво потребовал алхимик. — Ну, рассказывайте же, леди Бедфорд, что вы там видите?
Свет поистине ошеломлял, он был слишком ярок, чтобы я могла хоть что-то разобрать; уже и мое собственное лицо расплывалось в свете сотен свечей. А затем вдруг появилась она; совершенно ясно я увидела тот самый день, когда мы лениво болтали на берегу крепостного рва с водой, и она была еще жива и весело смеялась, пока не вытащила карту с «Повешенным» в таком же синем, как мои туфельки, костюме…
— Жанна, — тихо и печально промолвила я; мое сердце разрывалось от горя, — о, Жанна! Девственница!
Я хотела поскорее вернуться в реальную действительность, но упала в обморок и очнулась от хлопков — это алхимик поспешно тушил свечи. Судя по всему, некоторые свечи свалились на пол, когда я потеряла сознание. Вудвилл, оруженосец моего мужа, обнимал меня за плечи и поддерживал мою голову, а сам Бедфорд брызгал мне в лицо холодной водой.
— Что ты видела? — тут же обратился он ко мне, как только я открыла глаза.
— Не знаю.
По какой-то причине я вдруг испытала острый приступ страха — точно предупреждение. Мне хотелось скрыть правду, не упоминать даже имя Жанны в присутствии того человека, который велел сжечь ее заживо.
— Что она сказала? До того, как упала в обморок? — вопрошал мой муж, гневно сверкая глазами на оруженосца и алхимика. — Она ведь что-то сказала! Я сам слышал. Что она сказала?
— Вроде слово «девственница»… — неуверенно пробормотал алхимик. — По-моему, так.
Теперь они оба уставились на Вудвилла.
— Она сказала: «Дело сделано», — легко солгал он.
— О чем же шла речь? — Герцог посмотрел на меня. — Что ты имела в виду? Объясни, что ты имела в виду, Жакетта?
— Может, университет, который вы, ваша милость, намерены открыть в Кане? — вмешался Вудвилл. — По-моему, она сначала произнесла «Кан», а потом — «дело сделано».
— Это верно, я же видела университет! — поспешила я ухватиться за эту идею. — Он был уже достроен и очень красив. Вот я и сказала: «Дело сделано».
Бедфорд улыбнулся, он был явно польщен.
— Ну что ж, это доброе видение! — похвалил он и с воодушевлением прибавил: — Замечательное предвидение нашего благополучного и счастливого будущего. Приятно это слышать. Но лучше всего то, что мы убедились: она способна на многое! — Он протянул руку, помог мне подняться на ноги и, победоносно улыбаясь, повернулся к алхимику: — Значит, завтра я снова приведу ее — после мессы, когда ее пост наконец закончится. И, пожалуйста, в следующий раз принесите для нее удобное кресло, чтобы она могла спокойно сесть, и заранее здесь все приберите. Посмотрим, что еще она сможет нам поведать. Но она ведь действительно способна заглянуть в будущее, не так ли?