Хозяйка города Роз
Шрифт:
Ты захочешь. Толкнёшь меня на кровать, усыпанную розами. Голой спиной я почувствую атласную нежность умирающих бутонов. Ты стал для них палачом и за что-то решил осудить меня. Толкнёшься коленом, заставив меня развести бёдра. И я подчинюсь, послушно упёршись пятками в края матраса. Ты продолжишь целовать меня там, где никто и никогда не касался до Тебя. Я никогда не думала, что Ты коснёшься меня там, что Ты станешь первым. Но брошенная Тобой на умирающие под нашими телами лепестки, я стану умирать вместе с ними. Так, как захочешь Ты, как нужно Тебе, лишь для Тебя.
— Прогони меня, Эля, — в какой-то момент в тебе ещё заговорит разум. Но я не сделаю этого, потому что Твои губы уже будут внутри меня. И это будет совсем не больно, а очень-очень сладко. Приторно, до скрипа на зубах. Не сдержавшись, я укушу Тебя за плечо. Особенно больно прихватив
— Ещё, — попрошу я.
Твой язык вновь окажется внутри меня наполняя незнакомой до этого дня сладостью. Раздирая меня на атомы, на миллионы таящих кристаллов сладкого безумия.
— Ещё, Артур. Хочу ещё.
Ты послушно обласкаешь маленькую кнопочку, найдя языком самую чувствительную точку. Будешь ласкать до тех пор, пока моё тело не подчинится Тебе полностью, станет зависимым от твоего желания. Как же хорошо Ты умеешь управлять. Или я так быстро и полно Тебе подчиняюсь? Но это неважно. Мне будет настолько хорошо, что Твои пальцы, оказавшись внутри меня не вызовут ни испуга, ни протеста. Ты терпеливо дождёшься, пока спазмы незнакомого мне до Тебя оргазма перестанут сотрясать моё тело. Наверное, в ту минуту, захоти я этого, Ты ещё мог остановиться. Но я не стану Тебя останавливать. Буду лежать и смотреть, как став на колени перед кроватью, Ты медленно проникнешь в моё тело, как мы станем одним целым. Я не почувствую боли, хотя вопьюсь в твои руки своими пальцами. Наверное, во мне тоже будет так много боли, что друг другу причинить ещё больше мы уже просто не сможем. Застону, когда Ты толкнёшься в первый раз. И Ты вновь замрёшь, давая мне время, силу собственного тела, ещё так не распробованную мною сладость. Ты не будешь нежен, скорее осторожен, хотя и держишь мои ладони в своих руках. И уже, с Тобою вдвоём, забывшись, мы сомнём лепестки погибших из-за нас роз.
С Твоих губ также слетят хриплые стоны. Я увижу, как напряжено Твоё лицо, как безумно быстро забьётся на шее пульс, как вздуются, бугрясь, мышцы на руках. Не мне не будет больно. Тебе. Ты сдержишься, чтобы ничем не потревожить разлившуюся по моему телу сладость. А я буду принимать равномерные толчки и всё больше перед Тобою раскрываться, впускать глубже в себя, становясь не продолжением, а частью Тебя. Частью, где, вопреки разрушающей Тебя боли, всё заполнялнится подаренной Тобою сладостью.
— Больше не могу, Эля. Слишком хорошо, нереально, невыносимо в тебе.
Твоё горячее наслаждение разольётся не только по моему животу, попадёт даже на грудь, на разбросанные вокруг розы, останется на твоих пальцах. Я не удержусь и попробую его на вкус. Такое сладкое. Мне не сможет не понравится.
Затем мы будем долго лежать, ни о чём не разговаривая и не думая. Ни о прошлом, ни о будущем, наслаждаясь таким хрупким настоящим. Ты достанешь из-под меня уже подсохшие от жара наших тел бутоны. На многих из них будут не капли утренней росы, а моей крови. Но ни тебя, ни меня это больше не испугает.
Мы даже уснём. Крепко вжавшись друг в друга, переплетясь руками и ногами, всё ещё не в силах поделить боль поровну. Спасая друг друга и раня ещё больше. Под нашими телами всё ещё останутся сорванные тобой розы. Но в ту ночь я ещё не пойму, что эти розы — они для двоих. А мне одной останутся лишь шипы. Острые, как иглы. Ты уедешь, оставив меня среди них. Среди бесконечной боли, среди города, который без Тебя станет для меня чужим.
Пройдёт время. Шипы вновь спрячутся за прекрасными цветами. А я смогу отыскать себя в покинутом Тобой городе. Зачем ты вернулся, Артур? Моя жизнь — это мой город. Начнёшь ломать его, поранишь меня. Вольно или невольно. Другой стал моей сладостью. Всё, что можешь дать мне Ты — всегда будет соседствовать с болью.
Глава 21. Артур. Беседка в парке
Как дурак смотрю вслед такси, на котором уехала Эля. Вот оно свернуло с Советской, проехало мимо городского исполнительного комитета и затерялось в миллионе других городских огней. Мысленно я прослеживаю,
Я идти домой не хочу. Всё равно не усну. Сажусь на пустую скамейку и чувствую, как меня переполняют эмоции. Мне казалось, что я давно избавился от них. Не в ту ночь, когда погибла моя семья, а чуть позже, когда стоял на коленях и смотрел на распластанное передо мной обнажённое тело Эли. Такое юное, нетронутое, покорное каждому моему прикосновению. Из отрывков их бесед с Евой, я знал, что соседка ни с кем не встречается. Скорее всего всё ещё девушка. Она не из тех, кто рассматривает секс на первом свидании. Если нет постоянного мальчика, значит не была ни с кем. А у меня никогда не было девушки. Всегда избегал столь ответственного момента. И становится первым мужчиной у лучшей подруги Евы точно не планировал. Изливая на неё свою боль, не заметил, когда она сменилась таким же яростным возбуждением. Неконтролируемым. И оторвать свои губы от её я не смог. Она не только пахла карамелью. Её вкус был таким же. Я пил его, врываясь языком внутрь её отданного мне тела. Всё, что я ещё мог сделать, это взять её бережно, нежно, выверяя каждое своё движение, чтобы об этой ночи у неё остались лишь самые сладкие воспоминания. Чтобы тот, другой, после меня, которого она полюбит, не увидел в её глазах страха первой близости, а смело дарил наслаждение. Или наоборот. Если Эля ошибётся с выбором своего мужчины, она уже будет знать, как бывает хорошо и что на меньшее соглашаться ни в коем случае не стоит. Не сегодня, конечно, но я обязательно ещё поговорю с ней об этом.
Входил в её узкое, всё ещё чуть напряжённое, но уже заласканное мной тело, сжав собственные зубы от желания. Ни одной секунды боли. Больше ни одной секунды боли. И я видел, что ей не было больно. Непривычно, остро, немножко страшно, но не больно. Никогда не сдерживал себя: ни до неё, ни после неё. А с ней сдержался. И словно перегорел. Остался в ней. Навсегда. И в тоже время поверил в себя. Ради неё я смог победить себя. Значит, теперь смогу всё.
Мы ещё долго лежали на её узкой кровати тесно переплетясь телами. На розах, на ней, на мне подсыхали капли её крови. Но я не хотел их смывать. Понимал, что они связали нас с Элей воедино. Даже если мы больше никогда не встретимся.
Но мы встретились. И у нас всё же состоялось свидание, которое я задолжал ей десять лет назад. Свидание, которое я хочу повторить ещё раз. Мне не хватило. Я не распробовал. Не утолил голода. Страдаю от жажды. А она отказала. И я сорвался на ней в грубом поцелуе. Неужели за десять лет её никто так не целовал? Вопрос риторический. На него я не хочу знать ответа. Несмотря на то, что сегодня в моей жизни вопросов возникло намного больше, чем я знаю на них ответов.
Впереди сверкает огнями казино под названием «Cherry». Эля сегодня обмолвилась про гарем Марека. Значит, многое знает. А что ей известно обо мне? Ещё один вопрос. Можно пойти в казино, можно заглянуть в гости к Милане, можно напиться с Мареком. Поднимаю голову. В старой, плохо освещённой части парка, прямо напротив того места, где я сижу, находится та самая беседка. Поднимаюсь и быстрым шагом, перейдя дорогу в неположенном месте, захожу в городской парк через боковой вход. Когда сворачиваю с обутой в плитку дорожки на еле заметную тропинку, приходится включить фонарик на мобильном телефоне. Через несколько минут передо мною возникает полуразрушенное бетонное сооружение. Деревянного стола и скамеек больше нет, да и сама беседка с неработающим фонтаном сильно заросла не садовыми розами, а диким шиповником. Но под ногами удивительно чисто. Словно каждый день здесь убирают мусор, при этом не пытаясь навести красоту. Аккуратно отведя рукой колючие ветки уже цветущего шиповника, присаживаюсь на осыпающуюся бетонную стену. Как жаль, что Эля не согласилась прийти со мной сюда. Я совсем не прочь повторить здесь то, чем мы занимались почти десять лет назад. Возможно, она об этом тоже помнит, поэтому и не пошла. Я всё же не знаю её отношений с мужем. Может быть, что там идеальная семья. И моё «меню одного дня» не вписывается туда никаким боком.