Хозяйка Империи

Вурц Дженни

– Никогда еще не видел такой борьбы чувств! Облегчения и разочарования - точно поровну. Я ему сказал, что Джехилья, будучи на два года старше его, может по достижении совершеннолетия принять решение наведаться к нему в опочивальню; но ему стукнет всего двадцать три года, поэтому выбор останется за ней.

Мара расхохоталась, не в силах сдерживаться.

– Ох какая прелесть! Бедный мальчик испугался, что ему еще одиннадцать лет предстоит оставаться целомудренным мужем.

Хокану пожал плечами:

– Очень скоро он смекнет, что к чему.

–

Джехилье лучше не знать о твоих беседах с Джастином. Она его истерзает.

Хокану прикоснулся губами к щеке жены.

– По крайней мере, будет ему наука: пусть думает, прежде чем столкнуть девушку в пруд.

– Тем более что она - Императрица, - усмехнулась Мара.
– У нее есть полное право утянуть его с собой под воду.

– Минует год-друтой - и на смену детским играм придет сердечная привязанность. Тогда Джастин не будет так беспокоиться насчет супружеского долга.
– Приподнявшись на локте, Хокану заглянул Маре в глаза.
– Кстати, о супружеском долге...

Разговор прервался. Губы Хокану встретились с губами Мары, и нежные объятия переросли в огонь страсти.

Прошло немало времени. Толпы гуляк поредели, но шуму не убавилось. Властительница Акомы и правитель Шиндзаваи обессилели от любви, но не размыкали объятий.

Хокану первым нарушил молчание:

– Госпожа, поскольку Джастину суждено продолжать императорскую династию, Акома снова остается без наследника.

Мара шевельнулась в объятиях мужа и провела рукой по его мускулистому плечу, загрубевшему от походной перевязи. Она отозвалась не сразу:

– Я не ропщу. Если даже мой род прервется, то не от бесчестья. А может статься и так, что Джехилья окажется плодовитой или у Джастина родятся сыновья от другой женщины. Если у него будет много детей, один из них сможет унаследовать мою мантию без ущерба для императорского рода.
– Помолчав, она добавила: - Я могу усыновить ребенка.

Но оба они знали, что до этого дело не дойдет. По традиции, приемным детям полагалось находиться хоть в каком-то родстве с новой семьей. Однако после затяжных войн с Минванаби у Акомы не осталось кровных родственников. Конечно, можно было бы откопать какую-нибудь побочную ветвь семейного древа, но династия Акомы, много веков хранившая родовую честь, была не вправе передавать свое имя отпрыску захудалого рода.

Хокану пригладил растрепавшиеся волосы жены.

– Этой трудности больше не существует, - прошептал он.

Мара встревожилась. Она предчувствовала: муж совершил что-то непоправимое, хотя заранее знал, что не получит ее одобрения.

– Что ты задумал, Хокану?
– резко спросила она, и тут само молчание Хокану подсказало ей ответ.
– Касума,- вырвалось у нее. Ты отдал...

Хокану не позволил ей договорить. Он закончил ее фразу, не поддавшись всплеску чувств:

– Я отдал ее Акоме.

Мара встрепенулась, но, мягко прижав палец к губам любимой, он удержал ее от протестов.

– Жена, дело сделано. Обет, принесенный в этот день, невозможно взять назад. Свидетелями были Фумита и жрецы полудюжины орденов. Перед алтарем

храма Джурана Касума была лишена права наследовать престол Шиндзаваи. После этого я дал обет посвятить ее Акоме - это мое отцовское право. Она продолжит твою династию. Кому, как не тебе, знать, какое воспитание должна получить девочка, чтобы стать правительницей.

Хокану отвел палец от губ Мары, но она так и не вымолвила ни слова. Муж понял, что причиной этого молчания была отнюдь не радость, а печаль и досада.

– Ты оставишь себя без наследников!
– наконец произнесла Мара.
– Это крайне опасно, тем более что Девакаи только о том и думают, как бы завладеть твоей мантией. Клан Омекан и другие союзники Ионани, возможно, смягчатся и присягнут на верность Джастину, но многие правители с застарелыми амбициями будут подстрекать сообщников к восстанию. Ты долгие годы не будешь знать покоя, Хокану. Джастину и Джехилье понадобится крепкий тыл, а для этого нужно обеспечить линию наследования Шиндзаваи!
– Подступившие слезы мешали ей говорить.
– Не подставляй себя под удар! Я не переживу, если ты окончишь свои дни, как твой отец, ставший жертвой низменных происков!

Хокану прижал ее к себе.

– Твои опасения вполне оправданны, - ласково прошептал он, - но точно так же оправданно и мое решение сделать Касуму наследницей Акомы. Ведь она моя дочь!
– В его словах звучала гордость; сердцем он всегда тянулся к Касуме. Мара устыдилась своих прежних сомнений.

– Я ее отец, - повторил Хокану.
– Насколько мне известно, никто еще не отменял традиций и законов, дающих мне право принимать решения.
– Он провел ладонью по ее виску.
– Моя повелительница, на сей раз вышло не по-твоему - наверно, впервые в жизни.

В ответ Мара разрыдалась. Приобрести наследницу в лице малышки Касумы было настоящей отрадой, но для осознания этого требовалось время. А пока у нее сжималось сердце при мысли о жертвах, на которые пошел Хокану, чтобы преподнести ей столь великодушный дар.

Ей было известно, о чем он умолчал: у него никогда не будет рожденного ею наследника, который наденет синюю мантию.

– У меня множество родичей, - сказал Хокану с напускной легкостью.
– Не все же из них такие алчные, как Девакаи. Наоборот, в большинстве своем это благородные и достойные люди. Если я выберу наследника среди своих соперников, это укрепит нашу семью изнутри, а в стане Девакаи скорее наступит раскол.

– Но ты не возьмешь себе наложницу, - внезапно охрипшим голосом проговорила Мара.

Эти слова не прозвучали вопросом. И хотя молчание мужа было красноречивее любого ответа, он все же решил высказаться вслух:

– Госпожа моя, ты единственная из женщин, которая мне нужна. Пока ты рядом со мной, другие для меня не существуют.

Мара прикусила губу. В голосе мужа она услышала затаенные чаяния, которые он научился подавлять. Она и сама привыкла смирять порывы души. Но о своих решениях она умолчала, потому что вокруг ее стана сомкнулись руки Хокану, а его губы нашли ее рот.