Хозяйка Империи

Вурц Дженни

Двери в Большой Тронный зал распахнулись, запели фанфары, загремели барабаны. Те, кто в этот час еще продолжал праздновать коронацию нового монарха, почтительно умолкли. На пороге появились двое императорских глашатаев, которые в унисон объявили о начале торжественного заседания Совета, знаменующего восхождение на престол Девяносто Второго Света Небес. Затем начали оглашать имена тех, кому надлежало предстать перед Его Императорским Величеством Джастином.

В первую очередь вызывались должностные лица и сановники, занимавшие высокие посты при Ичиндаре. Одетые с подобающей роскошью, они друг за другом переступали порог - кто с равнодушным, кто с настороженным

видом. Процессию возглавлял властитель Кеда. Приблизившись к ограждению престола, он согнулся в поклоне.

Юный Император по всей форме подтвердил, что Кеда сохранит за собой должность Имперского Канцлера. Властитель отвесил глубокий поклон мальчику-самодержцу и госпоже, восседавшей на подушке среди жрецов, на пятой ступени пирамиды.

Мара была в красном - в том же одеянии, что было на ней на рассвете, во время церемонии поминовения усопших. От скорбных мыслей ее лицо заострилось и осунулось. На мгновение властителю Кеде стало ее жаль. Наперекор всему она одержала триумфальную победу, но заплатила за нее дорогой ценой. Кейок и ее советники Сарик и Инкомо ушли в мир иной; многие офицеры и воины пали в бою. Лишь горстка верных приближенных осталась у дома Акомы по эту сторону Колеса Жизни. Властитель Кеда приветствовал Мару с искренним уважением. Немного нашлось бы во всей Империи правителей, подобных ей, - готовых идти на риск и жертвы во имя общего блага.

Глашатаи выкликнули следующий титул, и властитель Кеда с поклоном отступил, чтобы занять свое место среди прочей знати. Дворцовых министров вызывали одного за другим. Кто-то был оставлен на прежнем посту, кто-то даже получил повышение, а иных с позором отослали без публичного объяснения причин.

По прошествии некоторого времени властитель Кеда заметил, что юный Джастин действует по подсказке невысокого, ничем не примечательного человека, облаченного в доспехи Имперских Белых, который стоял на месте телохранителя по правую руку от Джастина. Кеда пристально вглядывался в его лицо, едва различимое в тени. Как ни странно, этот офицер был ему незнаком, хотя за время службы у Ичиндара он узнал всех старших офицеров из числа Имперских Белых. Властитель Кеда, возможно, забил бы тревогу, если бы госпожа Мара не являла собой полную невозмутимость.

Наконец список должностных лиц подошел к концу. Настал черед правителей, которым предстояло присягнуть на верность Свету Небес. Одни ждали этого мига с радостью, другие с горечью. Когда последний из представителей великих династий поднялся с колен, Джастин встал, чтобы произнести речь:

– Господа, все те, кто ранее составлял Совет Империи, я принимаю вашу присягу по случаю нашего восшес...- он запнулся на трудном слове, и возвышающийся над ним имперский офицер прошептал ему подсказку, - восшествия на трон. Некоторые из вас были нашими врагами, но теперь это в прошлом. С нынешнего дня объявляется общая амнистия; все мятежи против Империи прощаются.

Да будет вам также известно, - эти слова снова подсказал офицер, - что кровная вражда и соперничество упразднены. Кто поднимет руку на своего ближнего, поднимет руку на меня. То есть на нас. На Империю.
– Мальчик покраснел, но никто не засмеялся от этой неловкости. Своей речью Свет Небес дал понять, что в его Империи будет властвовать закон и что любой, кто попытается возобновить кровавую Игру Совета, навлечет на себя высочайший гнев.

Император кивнул глашатаям, и из-под его золотого шлема выбился огненный локон. Веснушчатое лицо озарилось улыбкой, когда старший глашатай выкликнул:

– Люджан,

военачальник Акомы! Предстань перед своим Императором!

Люджан вышел вперед, ошеломленный и сбитый с толку. В честь Мары он надел парадные доспехи, но не мог и помыслить, что будет официально представлен ко двору. Он опустился на колени перед новым Императором и госпожой, которой служил долгие годы; сейчас ее до неузнаваемости изменила регентская тиара, надетая поверх красного траурного покрывала.

Мара обратилась к своему полководцу, но ее слова были слышны лишь немногим придворным в первых рядах:

– Сарик, Кейок и Ирриланди отдали жизнь за нашу великую победу. Император призвал тебя, Люд-жан, для того, чтобы наградить за многолетнюю беспорочную службу. Пусть твои подвиги и верность послужат примером всем воинам Цурануани. Тебе нет равных среди наших сподвижников.

Люджан не успел опомниться, как властительница Мара легко спустилась к нему со своего места. Взяв его за руку, она велела ему подняться с колен и отвела в сторону, к ограждению, в котором двое Имперских Белых распахнули небольшие створки, отдав затем короткий салют. Военачальник Люджан, который не побоялся пойти наперекор эдикту Ассамблеи, теперь побледнел от дурного предчувствия. В его движениях появилась преувеличенная осторожность, словно он погрузился в разреженный воздух и ступал по отполированным скользким плитам.

Император Джастин сделал ему знак подойти и подняться по ступеням - на такую высоту, о которой Люджан не смел и помыслить.

В последний момент он в нерешительности замедлил шаг, и Маре пришлось его незаметно подтолкнуть. Люджан - закаленный в боях воин, которого ничто не могло выбить из колеи, - едва не споткнулся. Не помня себя, он все же осилил этот подъем. Оказавшись у ног Джастина, он согнулся в поклоне, и зеленый плюмаж коснулся ковра.

– Поднимись, Люджан.
– Мальчик улыбался с тем же торжеством, которое отразилось на его лице, когда ему впервые удалось сделать удачный выпад в учебном бою и коснуться учителя деревянным мечом.

Люджан потерял дар речи. Тогда Имперский Белый, лицо которого так и осталось в тени, ткнул его ступню носком своей сандалии и что-то прошептал. Военачальник Акомы взвился как от удара и впился взглядом в лицо Императора.

В улыбке Джастина мелькнуло лукавство.

– Император жалует Люджану, офицеру Акомы, высочайшее разрешение основать собственную династию. Да услышат все: дети этого воина, а также его слуги и солдаты станут носить те цвета, которые он сам назначит, и приносить присягу на священном натами дома Люджана. Этот камень ожидает своего нового хозяина и властителя в храме Чококана. Указ вручит Слута Империи, Мара.
– Джастин с трудом сдерживал счастливый смех.
– Ты можешь поклониться своему Императору и присягнуть ему на верность, властитель Люджан.

Люджан, который никогда не страдал косноязычием, только ловил ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды. Он поклонился и с грехом пополам сошел вниз по ступеням. Там его поджидала властительница Мара, и уголки ее глаз предательски поблескивали.

– Госпожа властительница...
– хрипло выговорил Люджан, все еще не веря в происходящее.

Мара склонила голову:

– Господин властитель...

Он отшатнулся, услышав такое обращение, но Мара поймала его за руку, высоко подняла ее и вложила Люджану в ладонь три свитка. Лишь один из них был перевязан золотой императорской лентой. Два других скрепляли полосы зеленого шелка, украшенные гербом Акомы - изображением птицы шетра.