Хозяйка кафе при академии магии
Шрифт:
Во что обуться? На выбор четыре пары тканевых туфель на мягкой подошве, привязываются к ноге лентами. Мда…
Про причёску я вспоминаю в последний момент. С одной стороны, нет никаких внятных причин подбирать лежащие свободной волной внезапно посветлевшие волосы — из тёмно-каштановых ставшие средне-русыми. С другой стороны, если моя нереальная догадка верна, то, появившись без причёски я, вероятно, рискую опозориться… Словом, хуже точно не будет. Я быстро собираю низкий пучок и для надёжности втыкаю два длиннозубых деревянных гребня. Справляться
Готово!
Перед дверью я останавливаюсь, крепко зажмуриваюсь.
Можно предположить, что неведомый шутник, пока я спала, нарастил мне пряди и перекрасил, но… Шрамов нет, рост уменьшился, телосложение другое.
Я выхожу в коридор, оглядываюсь и не знаю, радоваться мне, что никого не вижу или огорчаться. Вдруг во всём доме никого? Или даже во всём мире. Глупости, конечно, хотя… Взгляд цепляется за картины: стены коридора украшают лесные пейзажи в настолько широких рамах, что создаётся впечатление, будто главная художественная ценность заключена не в полотнах, а в бронзовом окаймлении, и пейзажи висят исключительно с целью оправдать коллекцию рам. Я провожу пальцем по завитку — толщина слоя пыли покажет, как давно проводили капитальную уборку. Палец остаётся чистым, да и ковровая дорожка не выглядит затоптанной, скорее свежевычищенной.
Направо тупик и эркер, цветущая зелень в горшках на подоконнике. Я поворачиваю налево, и вскоре коридор выводит меня в холл, к парадной лестнице. Не обращая внимания на окружающую роскошь — что я, превращённых в музеи дворянских усадьб не видела? — я замираю на площадке перед верхней ступенькой и прислушиваюсь.
Страха почему-то нет, как будто мне его отключили. А может быть и вправду отключили или временно прикрутили на время перерождения. Я ведь дословно вспомнила, от какого сообщения отмахнулась ночью.
Внизу, откуда-то сбоку раздаются шаги.
Я отступаю за колонну. До конца сама не могу объяснить почему. Точнее, сперва я прячусь, а уже потом приходи понимание, что поступок верный — на людей сперва стоит посмотреть, незачем в лоб на них выскакивать, морально не подготовившись.
— Господин Феликс, — раздаётся густой бас, — мой дом в полном вашем распоряжении. Действуйте на ваше усмотрение, но, повторюсь, очень прошу избежать огласки. Я рассчитываю на вас.
Вот и приплыли.
То, что я подозревала, подтвердилось. Перерождение в другом мире само по себе фантастика, но перерождение в мире романа… В мире «Фаворитки герцога», если быть точной.
— Благодарю за высокое доверие, барон, — безразлично откликается господин Феликс.
И тут до меня начинает доходить.
Барон — это отец главной героини. Получается… Здравствуй, папочка?
Я выглядываю из своего укрытия, но смотрю отнюдь не на барона. Мой взгляд притягивает господин Феликс. Не выдуманный, а настоящий, живой, из плоти и крови! Тот самый господин Феликс, который понравился мне во сто крат больше предназначенного героине герцога.
Господин Феликс
Он смотрит прямо на меня и не спрашивает, нет, утверждает:
— Синьорина подслушивает.
Эх, господин дознаватель, зачем же так сразу подставлять девушку под отцовский гнев?
Глава 3
Впервые за утро ко мне приходит страх, но этот страх неправильный.
Сам факт перерождения меня по-прежнему не беспокоит, как не беспокоит и то, что я, возможно, потеряла свою привычную жизнь навсегда. А вот последствия того, что я попалась на подслушивании… Барон сверлит меня недобрым взглядом и, кажется, готовится отчитать. В лучшем случае. В худшем — наказать.
Ситуацию надо срочно исправлять, и я делаю шаг вперёд, приседаю в книксене. Срабатывает мышечная память, поклон я исполняю машинально.
Ох… А на какие ещё самовольные фортеля способно это тело?
Впрочем, пока жаловаться не на что, за непочтительное приветствие мне бы точно досталось, так что очень даже удачно, что моё новое тело знает о реверансах больше меня.
Я натягиваю на лицо лучезарную улыбку:
— Прошу прощения, господин, но я не подслушивала, — говорю я твёрдо.
— Полагаете, я слепой? — зелень его глаз вспыхивает ещё ярче.
К счастью, моя беззастенчивая ложь господина Феликса не разозлила, а позабавила. И, кажется, заинтересовала. Иначе с чего ему ко мне присматриваться столь пристально? Можно собой гордиться — не каждый способен смотреть в его сияющие нечеловеческим светом глаза и врать с самым честным взглядом. Хм, лишь бы не с глупо-влюблённым видом.
— Господин, я всего лишь услышала незнакомый голос и засомневалась, что допустимо перебивать серьёзную беседу своим появлением. Я хотела уйти.
— О? И что же вам помешало, синьорина?
— Я растерялась, господин. Я подумала, что если попытаюсь тайно уйти, я буду неправильно понята. Как сейчас, к сожалению.
Барон, слушая мои объяснения, расслабился и благодушно улыбнулся:
— Господин Феликс, позвольте представить вам мою дочь, Асю.
Что?!
Какую к чёрту Асю?! Разве я не главная героиня? Почему барон назвал меня именем этой змеи в сиропе — моей незаконнорожденной завистливой сестры?!
Или…
Рука-лицо! В романе у дочери от законной жены просторная спальня, отдельная гардеробная и будуар, к которому примыкает комната личной горничной. Как я могла проигнорировать очевидное и настолько ступить?! Я действительно Ася. Чёрт! Какое-то багнутое перерождение.
Господин Феликс не сводит с меня глаз:
— Леди, почему у вас такой вид, будто звучание вашего имени только что стало для вас величайшим откровением?
Моя реакция явно не остаётся незамеченной. Профи, чтоб его.