Хозяйка Кара-Шимского леса
Шрифт:
– - Ну да, ну да...
– - усмехнулась Оса, -- и глохнут быстрее.
– - Главное, музыкальный слух есть, и какой! Мои волки -- избранные для великого назначения, а не примитивные убийцы. Им...
– - Назначение...
– - проворчала Оса.
– - Это пение, что ли? Ой, не смеши меня! Разве этим кого-нибудь удивишь? Тут истинное чудо родилось, а он нос воротит. Да ежли по всей Земле раструбить, что это мы с тобой невиданных животных придумали, -- это ж как прославиться можно!
Аноха уши потянул, глаза у него загорелись.
– - Чудо, говоришь? И что в этих щенках особенного?
– - Ох-хо-хо! Сколь тебе раз повторять? Копыта -- это тебе что, для волков обычное дело? А хвост лисий?
– - Что, самые настоящие копыта? Без уродства?
– - Лучше и не придумаешь! И хвост без изъяна. А шубка -- я пока не поняла, что за мех, но шёрстка ровненькая, гладенькая, с блёсками.
***
Оса и Аноха вовремя поспели. Не успела Марушка в логово волчат загнать. К счастью, волчица лесовина с супругой не увидела. Невидимые они подступились, чтобы понапрасну молодую мамашу с детьми не беспокоить.
– - Вот они, лапушки мои, -- пропела Пилюля.
– - Не спят ещё, красавцы ненаглядные.
Взглянул Аноха на волчат и сразу всё понял... Осознал, так сказать, какое счастье на него свалилось. Ну и удивился тоже, а как же. Всё-таки перед свадьбой Марушки и Лепарда, как полагается, смотрел их кровь. Как ни крути, а волчата самые обычные должны были у них родиться, без малейших уклонений.
И вот чудо случилось. "Не может быть, чтобы моя Пилюля такое диво совершила, -- подумал он.
– - Стало быть, без таинства жизни не обошлось..."
Аноха от умиления ажно прослезился.
– - Это мне жизненный дар. Хозяйство вёл я -- правильно, животине -- спуску не давал, не ошибался, все меня любят -- вот проведение мой лес и выбрало, вот и награда, -- важно сказал лесовин.
– - Сколько лет я ждал этого часа! Сотни лет тягостного ожидания! Сколько великих дум потрачено! Столько раз меня посещало гениальное озарение, но малости не хватало, и вот наконец...
– - Ты что ж мелешь?!
– - Оса прям побагровела, затряслась вся.
– - С какой это такой стати тебе дар?! Моя это заслуга -- тут и думать нечего!
– - Что-о?!
– - брезгливо поморщился Зелёнка.
– - А ты как хотел! От моих ликсиров ребёнки переменились. Когда волчица понесла, я ей укрепляющие и развивающие средства в еду подмешивала. Особый отвар применила... А потом, когда она разродиться не могла, я тоже свои сильные снадобья давала.
– - Совсем сбрендила? Хошь сказать, от твоих травок вся наследственная карта поменялась? Да от твоей отравы только уроды родиться могут!
Это Оса не раз слышала, оттого и не сильно обиделась. Усмехнулась она и говорит:
– - Вот они и родились... Любой лесовин за них что хошь отдаст. А ты вообще ни на что не способный...
– - Ты со своим шарлатанством не лезь, -- строго сказал Аноха.
– - От химии ещё ничего путного на Земле не родилось. Засмеют нас с тобой, и не поморщатся. Тут явно моя заслуга, и точка. Мечтал я небывалого волка получить? Думал денно и нощно? По мечтам даётся, а не за дела.
– - Ой, мечтатель! Грезил он... Да хошь и проведение взять. Во всей Вселенной давно знают, какая я великая целительница! Ребёнки -- это не шутки! С дитями завсегда любая хворь приключиться может. А рядом с таким сокровищем, -- Пилюля ткнула кривым пальцем в сторону Или, -- самый наилучший специалист должон быть. Меня и выбрали. Знамо, со мной никакая болезнь не страшна. С моими-то знаниями в любом разе излечу.
Аноха её будто и не слышит, отвернулся, мечтательно глаза закатил и рассуждает вслух:
– - Теперь я всех болванов за пояс заткну. Попляшут они у меня все, попляшут... От зависти лопнут. На всю Землю прославлюсь. И по другим планетам слава обо мне пойдёт.
Оса прям захлебнулась от возмущения. Судорожно губами шлёпнет, не в силах слова сказать. Одним рывком выдернула из земли берёзку-трёхлетку и корневищем Аноху по голове огрела. Потом давай его за волосы таскать. Молотит почём зря, а сама приговаривает:
– - Я тебе покажу, как чужую славу воровать!
Скажу тебе, частенько Пилюля мужа бьёт. Чуть что ей не по нраву, и вот она уже Аноху дубасит. Иной раз так отделает, что Аноха потом целую неделю пластом лежит, с постели подняться не может. Синяки у него и вовсе не проходят. Сам он никогда не сопротивляется, и после того, как его Оса отметелит, смирный становится.
Отпышалась Оса и говорит:
– - Смотри у меня! Впредь только то говори, что я скажу.
Зелёнка отхаркался, выплюнул выбитые зубы и простонал жалостливым голоском:
– - Ты только со своими лекарствами не лезь. Не лечи щенков. Загубишь ведь наше великое научное достижение. Я тебе тогда этого никогда не прощу.
– - Поучи ещё!
– - фыркнула Оса, а сама довольная, что муж покладистый стал.
– - Надо нам, Осинька, к себе щенят забрать, -- пропищал Аноха.
– - Для пения они, конечно, не годятся, в хоре у меня должны все одинаковые быть, как на подбор, но есть задумка, есть...
– - А сам на Пилюлю и не смотрит, как будто её мнение его не интересует вовсе.
– - Под приглядом они никуда не денутся. А вот она, -- Аноха указал на Илю, -- будет у меня солисткой в хоре.
– - Куда тебе с девчонкой-то? Поди, не твоя порода, баса грубого от неё не дождёшься.
– - Для солистки бас и не обязателен. Она мне хор украсит. А голос у неё должен быть особенный. Если природа новой статью одаривает, значит, и голосом не обделила. Вот сейчас гляну, и всё ясно станет.
Скажу тебе, Аноха за многие годы так поднаторел на своём музыкальном поприще, что всякий талант с младых когтей видит. Наструнит эдак своё необычное зрение и по голосовым связкам, по нёбу, по языку и ещё по другим параметрам определяет, какой голос будет. Потом и решает, сгодится ли ему волчонок для его великого хора или нет.