Хозяйка кофейной плантации
Шрифт:
От того, как она меня называет, я смеюсь до слёз. Виви, бог ты мой, это же надо такое придумать. Из благородного, королевского имени сделать кличку какой-то болонки.
— Как ты меня назвала? — Сквозь смех спрашиваю я и резко замолкаю. А вдруг здесь я совсем не Виктория.
— Виви, вас так называли дома. Полное имя Виктория. — поясняет служанка и смотрит на меня как-то странно. А я облегчённо вздыхаю. Хотя бы имя у меня своё. — Вы, что же совсем ничего не помните?
Я смекаю, что это хороший повод
— А, что я должна помнить? — осторожно спрашиваю я. — Напомни, как тебя зовут?
Девушка опять подносит к моему лицу дурнопахнущую тряпку.
— А это зачем? — Отталкиваю я руку. Не хватало ещё пропитаться запахом уксуса с ног до головы.
— Ну, как же донна Виви. Вы гуляли по палубе, оступились, упали со ступенек и разбили голову. Неужели вы ничего не помните? — Огорчается девушка.
Я качаю головой. Ответ служанки прямо скажем слишком лаконичный. Шла, упала, очнулась с пробитой головой и без памяти.
Час от часу не легче. Спасибо тебе, неведомая Виви, что подготовила мне столь чудную легенду. Теперь я могу ссылаться на то, что потеряла память.
И разузнать, куда я попала не составит труда. Узнать же какое сегодня число можно по запискам капитана на столе. Я их давно приметила, только не решаюсь прочитать при служанке.
— Так как ты говоришь, тебя зовут? — Смело спрашиваю я.
Девушка бросилась ко мне, взяла за руки. Видимо, у прошлой хозяйки тела были дружеские отношения с ней.
— Милагреш, донна.
— Я ничего не помню, Мила, кроме того, что меня зовут Виктория. Ты уж, будь добра, расскажи-ка мне, куда и зачем мы плывём.
Мила, я так решила называть Милагреш, а то пока произнесёшь полное имя язык отвалится. Так вот Мила ошеломлённо смотрит на меня.
— Бедная донна Виви, — жалостливо произносит она, поглаживая меня по руке. Я поглощена своими мыслями и не обращаю внимания на фривольное поведение служанки. И всё же не могу с ней не согласиться.
Пока не вижу ни одного плюса своего положения. Попадись мне сейчас мой недоумок студент, прибила бы.
— Вас выдали замуж…
Я не выдерживаю и перебиваю.
— Меня? ты уверена в этом? — Пораженно восклицаю я, прям как в дешёвых сериалах.
Дожила Виктория Павловна до водевильных историй.
— Ну, конечно же, — говорит она. — Правда мужа никто не видел, только портрет, который показал нам его представитель.
Час от часу не легче. Кому взбрело в голову жениться на шестидесятилетней старухе. А папаше скорее всего и того больше лет. Старый маразматик выдал престарелую дочь за незнакомца.
Я протягиваю руку, чтобы добыть из чемодана платье и только сейчас замечаю, что рука молодая.
— Мила, зеркало, — потрясённо кричу я.
Мама дорогая, что ж это делается-то. Мила несёт зеркало, и я изумлённо смотрю на себя.
Божечки, какая же я красотка. Подфартило, так подфартило.
Тёмно-русые волосы, тёмные брови, серые глаза, аккуратный носик, коралловые губки, и идеальная светлая кожа. Длинная, королевская шея, прелестные ушки.
Бог мой, да я так даже в лучшие свои годы не выглядела. Ну, спасибо, Егорушкин, удружил. Попала, так попала. Шикарный выбор тела. Я радуюсь так, словно это моё личное достижение.
Муж меня не пугает, а скорее наоборот радует, наконец-то и мне удастся познать радости семейной жизни. Может даже ребёночка рожу. Какая удача!
— Так, а куда это я направляюсь? — спрашиваю я у Милы, улыбаясь идиотской улыбкой абсолютно счастливого человека.
— Вы только не пугайтесь, — начинает из далека Мила.
Значит, самое время пугаться. Не на остров же Пасхи, на самом деле мы плывём? А может в Австралию? Или Америку? Главное узнать в какой временной промежуток я попала.
Я встала и прошлёпала по холодному полу к письменному столу капитана. Не страшась быть разоблачённой, перебираю бумаги, ищу какую-нибудь с датой.
Ого! Судовой журнал. Открываю на странице последних записей. 5 мая 1691 года.
— Мы плывём в Бразилию, — говорит Мила.
Сукин сын! Я имею ввиду Егорушкина, или кто там был за него. Бразилия 1691 года. Это же начало золотой лихорадки. Самой длительной лихорадки в мировой истории.
Обещал, что я всё увижу своими глаза и выполнил. Боже, я же всю жизнь мечтала попасть в это время. Строила планы длинными зимними вечерами, как я могла бы развернуться и применить свои знания и умения.
Ну, попадись мне сейчас Мигель Егорушкин, так я бы его расцеловала за такой шикарный подарок на старости лет.
Ещё один шанс прожить жизнь заново, и я не намерена его упускать! Но теперь я буду жить так, как хочу, руководствуясь прежде всего своими собственными желаниями, а не общественным мнением.
— Донна Вива, вы расстроены? — Осторожно спрашивает Мила.
— Чем же я должна быть расстроена по-твоему? — Я едва сдерживаю ликование. Мне хочется подхватить Милу и провальсировать по каюте.
«Ни в чём себе не отказывай» — девиз второй жизни Виктории Павловны Серебрянской.
— Ну, как же мы уехали из богатого дома в Коимбри* в дикую страну, — расстроенно говорит Мила.
— Что-то мне подсказывает, что нас там ждёт увлекательная жизнь, — подмигиваю я ей, подхватывая и вальсируя по каюте.
*Коимбри — столица независимого Португальского королевства в период с XII по XIII столетия столицей. В 1255 году столица переместилась в Лиссабон.