Хозяйка кофейной плантации
Шрифт:
На мой взгляд, он староват для неё, но Миле виднее, я не буду препятствовать её счастью.
— Что такое представительские услуги, дон Смит? — Не сводя с него восторженного взгляда, спрашивает Мила.
Мне кажется, что она перебарщивает с восторгом, но дон Смит заглатывает наживку вместе с крючком.
— В Бразилии дефицит белых женщин. Я занимаюсь тем, что ищу невест для состоятельных господ, и отправляюсь за ними в Европу. Женюсь по доверенности и привожу уже законную жену. Как это получилось в случае с донной Тори.
—
— Не такой уж и большой, но есть и побочный вид заработка. Я везу в Европу товары из Бразилии, а из Европы необходимые здесь товары. Основной мой доход, это юридическая деятельность.
— А почему не хотите купить плантацию? Не хватает средств? — Допытываюсь я.
В Бразилию едут, чтобы зарабатывать на продаже сахара, а он уже тут и не стремится к этому.
— Скорее вдоволь благоразумия, — без обидняков отвечает Смит. — Слышали о восстании рабов? Вот зачем мне такая головная боль?
Заметив неподдельный интерес Милы, он совсем распушил хвост.
— Я лучше поеду добывать золото, — хвастает он, а Мила открывает рот от восторга.
Какое совпадение, дон Смит, я тоже собираюсь на золотые рудники. Сейчас самое время. Уже год, как бандейранты, или бандейры, так называли охотников за индейцами, открыли месторождение золота в районе Ору-Прету, в переводе Чёрное золото. С тысячи шестьсот девяностых годов (конец семнадцатого века) началась самая продолжительная золотая лихорадка в мире, которая длилась до двадцатых годов девятнадцатого века.
Дон Смит этого не знает, а я знаю. Помню даже точки, где надо копать. Так как неоднократно представляла, как бы я развернулась, попади в то время. И вот я здесь, полна энтузиазма, стать самой богатой женщиной Бразилии. Владелицей золотых рудников и алмазных копей.
— Хорошее дело, выгодное, дон Смит, — поддерживаю я его. — Я бы на вашем месте прикупила рабов, чтобы быстрее разбогатеть. К тому же месторождения нужно юридически оформлять в собственность. Вот вам ещё один источник доходов.
Он смотрит на меня, словно я пророк, спустившийся с небес на землю, и открываю ему неведомые доселе знания.
— Я не подумал об этом, донна Тори. Благодарю вас за совет.
— Нам ещё долго ехать? — Интересуется Мила.
— До Сальвадора ещё день, до плантации вашего мужа, донна, мы уже почти приехали. Вон даже среди пальм белеет дом.
Глава 7
На холме в окружении высоких белых стен возвышается огромный белоснежный каменный помещичий дом (каза гранди), залитый солнцем.
Он похож на безе, украшающее пироженное. Его тоже хочется попробовать на ощупь, заглянуть во внутреннее убранство.
Волнение, как пузырьки шампанского, бьёт в голову. Ещё есть время успокоиться, пока доедем.
Но нам только кажется, что дом далеко, приезжаем туда быстрее, чем я могла бы подумать. Волнение не утихает, чем ближе мы к дому, тем больше я нервничаю.
Перед нами предстаёт подлинная крепость. Со двора виднеется крест домовой церкви. Нас никто не встречает. Скорее всего дон Верейро не знает, что мы приедем сегодня.
Не смотря на жару, руки у меня ледяные. Я сама трясусь мелкой дрожью перед встречей с мужем. Не думала, что будет так страшно. На корабле казалось, что мне всё по плечу. Но чем ближе мы к дому, тем меньше мой запас смелости.
— Какая красота, — вырывается у меня восхищённый возглас.
Мой сопровождающий довольно улыбается. Мне кажется, что он настолько гордится этой страной, что получает колоссальное удовольствие от моих восторгов и расспросов.
— Донна Виктория, не удивляйтесь тому, что фазенда выглядит шикарнее домов в городе, — поясняет дон Смит, размахивая руками.
Не могу же я ему сказать, что не удивлена. Бразилия отличается от всех стран Латинской Америки, хотя бы только потому, что она единственная была колонией Португалии, а все остальные страны Испании.
Думаю, что даже дон Смит понимает, что Бразилию осваивали по частной инициативе, по большей части без вмешательства государства. В то время ещё не обнаружили никаких полезных ископаемый, и сделали ставку на развитие сельского хозяйства. Благо климат и почва идеально подходили под это дело.
— Всё дело в том, что высший свет бразильского общества составляют плантаторы. А они живут преимущественно в своих огромных поместьях и редко наезжают в города. Поэтому и не тратятся на строительство там пышных дворцов.
Не смотря на мою нервозность открывшийся вид вызывает лишь восторженные чувства. Не ужели я действительно стану хозяйкой всего этого великолепия? Подобные мысли не только вызывают энтузиазм, но и немного опасения, что я не справлюсь.
Одно дело знать всё в теории, другое применять на практике. Впервые с момента появления в этом времени меня пронзает страшная мысль: «а вдруг Егорушкин прав? И здесь всё не так, как написано в учебниках?».
— Да, город выглядит жалко по сравнению с поместьем моего мужа, — соглашаюсь я с ним, не в силах сдержать ноток восхищения в голосе. — А дом выглядит, как настоящая крепость.
Развитие сельского хозяйства сказались и в архитектуре городов. Они строились стихийно.
Главные города Бразилии — Салвадор (Баия), Олинда, Ресифи и другие, которые возникли в это время — беспорядочно росли вокруг монастыря или церкви, поставленных в самой высокой точке города.
Лишь с конца XVII в. после издания в Салвадоре, тогда столице Бразилии, законов регулирующих постройку домов и прокладку улиц, облик городов приобретает определенную регулярность. Их застройка начинает воспроизводить застройку городов Португалии. Дома в 2-4 этажа из кирпича и камня, возводившиеся на узких и длинных участках, получили название «собрадо» (чердак).