Хозяйка перекрёстков
Шрифт:
– И потому ты не хочешь с ним работать? – насмешливо спросил ведьмак.
Хестия раздражённо мотнула головой. Снова откупорила бурдюк, но, нюхнув содержимое, отстранилась.
– Сдаётся мне, твой друг плохо кончит. И на виселице окажется не только он, но и все, кто с ним связан.
– Так этого ты боишься? Странно. Ты и так объявлена розыск чуть ли не по всему Аксису. Должна бы уж привыкнуть за столько лет.
– Э, нет. Сам же говоришь – я просто воровка и убийца. И, по правде говоря, высокородным до меня дела нет. Им плевать на обычных преступников, если они не лезут под купола анклавов. Да и вообще
– Что есть, то есть. Но отговаривать его, сама понимаешь, бессмысленно. Так что я просто помогаю по мере сил. В самых ответственных и опасных делах.
– А здесь-то ты зачем? – спросила воровка, демонстративно окидывая взглядом спящий лагерь. – Из-за того гелота?
– А из-за кого же ещё?
Она передёрнула плечами.
– Вот уж от кого у меня будто черви под кожей шевелятся.
– Да? Чем же он тебе не угодил?
– Сама не пойму. Когда в первый раз с ним столкнулись, я его чуть не прибила, потому что нутром почуяла – что-то с ним не то. А чуйке своей я привыкла верить, я уже говорила.
– Ну, а потом? Вы вроде бы неплохо поладили.
– Да мозгами-то я понимаю, что вроде всё в порядке. Но время от времени… – она передёрнула плечами. – В общем, не нравится он мне, и всё тут. И это ещё одна причина держаться от вашей компании подальше. Доберемся до Крысиного замка, там – каждый сам по себе.
– Впереди целый день пути. Может, ещё передумаешь.
– Нет. Что бы ты там обо мне не думал, а мне моя шкура дорога. И чую я, что этот чужак ещё похлеще Обрубка будет. Рядом с ним опасно, попомни моё слово. Он-то улизнёт куда-нибудь, а тебе расхлёбывай. Кстати, где он сейчас? Я проверила все повозки. Как под землю провалился.
– Это он умеет.
– Но в этот раз как-то очень уж надолго. Что будешь делать, если он и к утру не появится?
– Он вернётся.
– Почему ты в этом так уверен?
– Просто верю. Иначе всё было зря.
Хестия прищурилась, с подозрением оглядывая ведьмака.
– Что-то ты темнишь, красавчик. Я чего-то ещё не знаю?
– Если ты всё равно решила нас покинуть, то, может, тебе и не обязательно знать.
Она недоверчиво хмыкнула и отвернулась. Но потом любопытство всё же взяло верх.
– Так что, всё дело в этом чужаке? Ну да, представляю, как Обрубок обрадовался его появлению. Гелот, с ходу навалявший Жнецам и отобравший у них кучу их дорогих цацек. И это за первые несколько дней на Аксисе! Страшно представить, чего он может наворотить, когда разойдется в полную силу.
– Я уже понял. Тебе страшно, – саркастично отозвался ведьмак. – И ты хочешь держаться от этого подальше. Ну, а мне наоборот, интересно. Ты ведь права. Для Великих домов этот чужак даже опаснее Акаманта. Не терпится увидеть, во что это выльется.
– Да и пожалуйста! – фыркнула Хестия и, закупорив плотнее бурдюк с выпивкой, поднялась. – Но без меня. Вы с Обрубком, как мальчишки. Бросаете в костёр, что ни попадя, и смотрите, не рванёт ли чего. Но игры с огнём плохо заканчиваются.
– Вот уж не думал, что ты будешь учить меня благоразумию, – отозвался ведьмак. И, хотя нижняя часть лица его была скрыта тряпичной маской, было заметно, что он улыбается.
– Ой, да иди ты! – отмахнулась Хестия. – Хотела выговориться, а ты мне только ещё больше голову задурил. Пойду всё-таки попробую поспать. Разбуди перед рассветом, когда будет моя очередь.
Она уже направилась к одной из выстроенных в круг повозок, но напоследок обернулась.
– Ну, и всё-таки – верит ли Полудемон в знамения?
Харул в очередной раз поднял глаза к небу, раскрашенному многоцветными сполохами. Ему казалось, что эти линии складываются в рисунок, похожий не то на хитросплетения грибницы, не то на причудливый лабиринт или паутину.
– Не верил. До тех пор, пока не встретил его.
Глава 15
В очередной раз подходя к каменному столу Эреш, я вдруг понял, что чертовски устал. Это и немудрено – я давно потерял счёт времени, и не мог точно сказать, сколько уже играю эту затянувшуюся партию.
Усталость была скорее моральная. Физически я был ещё вполне бодр, но это только благодаря амальгаме. Ама, правда, уже предупредила меня, что ресурсы организма быстро истощаются, и скоро не помогут никакие стимуляции. Нужен сон, отдых, обильная еда и питьё. И желательно на протяжении нескольких дней подряд. Вернувшись на Аксис, я словлю дикий откат, и на какое-то время выйду из строя.
Но это потом. А пока я не могу себе позволить передышки. Цель маячит совсем близко.
Мой путь через город Ривин оказался долгим и кровавым, но зато я, не возвращаясь к Эреш, проскочил сразу два Осколка – Южные врата и Собор. До заветной плашки с Храмом упавшей звезды осталось пройти всего одну локацию.
Из собора пришлось выбираться, пробивая себе путь сквозь орды порождений Скверны. Именно отсюда, из открытого епископом Марбери портала в иное измерение, и сочилась энергия хаоса, постепенно захватывающая весь город. После того, как сам епископ пал, а портал закрылся, стало полегче, но не намного – в город успело просочиться столько всякой нечисти, что на борьбу с ними солдатам инквизиции понадобится еще не один день.
Я внёс свою лепту, уничтожив по пути от подвалов собора до границ Осколка не один десяток гулей. Без пробужденного меча это было бы куда сложнее сделать, но обновлённое оружие здорово выручало, зачастую оказываясь даже эффективнее радиумного клинка. Особенно против крупных тварей – достаточно было вонзить клинок поглубже, а дальше он всё делал сам, иссушая монстров, как изголодавшийся вампир, и превращая поглощенную кровь в яркое бездымное пламя, ещё и выжигающее их изнутри.
Временами мне даже приходилось прятаться и делать небольшой перерыв – схватка была напряженной, и Губитель Скверны так раскалялся, что его невозможно было держать в руках. Одно радовало – самому мечу, похоже, ничего не угрожало. Обычный металл после такой тепловой нагрузки точно бы попортился. Но артефакту Лабиринта всё было нипочем – стоило последним каплям крови догореть, как поверхность клинка снова становилась идеально гладкой и чистой.
Щит вепря тоже не раз спасал мне жизнь. Накапливая побольше энергии от входящих ударов, я выпускал её в особенно сложные моменты – когда нужно было расчистить путь или вырваться из окружения.