Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди
Шрифт:
– Точно! – восхитился Себастьян. – Неистовая белизна и чистота! Мы в прошлом годе саамца одного взяли… тот еще прохвост. Представлялся шаманом, амулеты вечной жизни продавал. Хорошо шли… так он красиво про родину свою баял… мне еще тогда поехать захотелось.
– Так езжали бы…
– Так не мог. Работа… а сейчас вот… я уж и собак купил.
– Зачем?
– Для упряжки. – Себастьян погладил Эльвиру по голове. – Там без собачьей упряжки никак… поставим юрту на берегу реки… или сразу дом? Простенький, маленький,
– К-каких м-медведей?
– Белых, вестимо. Еще на волков. Волки там, говорят, зело свирепые и умные. Но ты не бойся. Я хорошо стреляю… шкуры станем выделывать.
– Я не умею.
– Научишься. – Себастьян смотрел прямо в глаза и улыбался счастливой улыбкой абсолютно безумного человека. – Небось нехитрое дело… а хочешь, оленей стадо заведем.
– З-зачем?
– Ну… олени – это и мясо, и молоко… или ты доить тоже не умеешь?
Эльвира подумала и покачала головой.
– Еще их чесать можно. Из оленьего пуха вяжут удивительно теплые носки!
Он сошел с ума.
Или она?
И если это все-таки сон, то на редкость бредовый. Эльвира тайком ущипнула себя за руку и вынуждена была признать, что происходящее как нельзя более реально.
– Представь, – меж тем продолжал Себастьян, – наш маленький дом над бурной рекой…
…воображение Эльвиры мигом нарисовало и реку, и покосившуюся хижину на берегу ее… а еще стадо нечесаных оленей, из шерсти которых ей предстояло связать несколько дюжин носков.
– Тихую обитель вдали ото всех… жизнь на лоне природы… преисполненную опасностей и невзгод…
…белых медведей.
…волков.
…и нерп, которых Себастьян станет свежевать на заднем дворе.
– Нам они по плечу… наши дети вырастут в настоящем мире, где нет зависти и злобы…
…а также водопровода, доктора или хотя бы аптекарской лавки на мили вокруг.
– Наши души очистятся от смога цивилизации, станут чисты и прекрасны…
…разве что только души.
Тело Эльвиры, которое было ей куда дороже души, требовало серьезного ухода.
– Послушай, – перебила она Себастьяна. – Мне очень жаль, но… у нас не получится.
– Думаешь, мне не стать охотником? Ладно. Мы можем заняться золотом… слышала, там золото на каждом шагу?!
Слышала. Об этом многие газеты писали, как и о том, что на одного разбогатевшего старателя приходится две сотни безвестно сгинувших.
– Нет, Себастьян. – Эльвира высвободилась из объятий и с раздражением смахнула листик, прилипший к белой ее рубашке. – У нас ничего не выйдет. У тебя… у тебя, быть может, и получится…
Не разочаровывать же его с ходу!
Пусть уезжает.
К медведям, нерпам и золоту. Пусть строит свой дом… а Эльвира… она подыщет себе другого мужа… в конце концов, зря, что ли, привечала графа Бойдуцкого? Ему, правда, под семьдесят…
И главное, что королю угоден.
– Я поняла… – Эльвира сделала глубокий вдох. Все-таки она была сердобольной женщиной и, отказывая очередному искателю ее руки и капиталов, испытывала некоторую печаль. Правда, длилась оная печаль недолго, но неудобства доставляла. – Я поняла, Себастьян, что мы с тобой слишком разные.
Она взяла кольцо.
– Мне жаль, но… я не могу уехать… бросить отца, братьев… матушку больную…
…болела она давно, с немалым удовольствием, которое, впрочем, умело скрывала и от докторов, и от супруга, свято верившего, что жена его пребывает едва ли не на смертном одре.
– Да и подобная жизнь не по мне… я…
– Элечка… – Себастьян упал на колени.
– Нет. Послушай. Я уверена, что ты найдешь другую женщину… ту, которая поймет и примет тебя… и разделит все трудности…
– А ты?
– А у меня свой путь, – решительно произнесла Эльвира. – Я буду помнить о тебе… а теперь уходи!
Она сунула кольцо в его руку.
– Но как же ты… я ведь…
– Как-нибудь. Я справлюсь.
В конечном итоге это не первый любовник и не первое расставание.
– Элечка…
– Уходи, – жестче произнесла она. – Пока нас кто-нибудь не увидел…
…например, батюшка, которому должно было бы надоесть ожидание… или братья… или еще кто… не хватало, чтобы слухи пошли… а то и вовсе родственники, которые в питии порой теряли меру, исполнят первоначальный план…
– Уходи, уходи. – Эльвира подтолкнула несостоявшегося супруга к окну. – Ты же не хочешь, чтобы обо мне нехорошие слухи пошли?
– А поцеловать?
Целовать Себастьяна ей не хотелось совершенно. Она коснулась ледяными губами щеки.
– Я буду помнить о тебе! – сказал он.
– Я тоже, – соврала Эльвира и, дождавшись, когда ненаследный князь исчезнет в оконном проеме, выдохнула с немалым облегчением.
Вот уж верно сказано: поспешишь…
Эльвира присела перед зеркалом… нет, надобно брать графа… конечно, ходят слухи, что в свои семьдесят он весьма по мужской части активен… но и лучше, меньше проживет… а вдовой быть не стыдно…
Дверь открылась без стука:
– А хто тут?! – Пьяный батюшкин бас перекрыл соловьиное пение.
Эльвира и сама пуховку выронила.
– Никого, батюшка…
– Элечка, ты одна? – Барон Чеснецкий покачнулся, но на ногах устоял.
– Одна, батюшка…
– Сбег?
– Он нам не нужен.
– А… – Барон хотел спросить, отчего вдруг случилась столь резкая перемена, но передумал.
Во-первых, на грудь он принял изрядно, а потому в голове шумело, и шум этот мешал должным образом вникнуть в объяснения. Во-вторых, избранник дочери ему не нравился. А в-третьих, князю зверски хотелось спать.