Шрифт:
Все герои и события вымышлены от начала и до конца
Посвящается моей жене Ольге.
Пролог.
«Барельеф на скале»
Когда мир весь идёт на тебя волной,
Впереди n-дцать лет необъявленных войн,
То контракт на весь срок подписан тобой.
Что осталось? Самим быть собой.
Юлия Захарова
«Трое неизвестных в тёмных одеждах под проливным дождём, с трудом преодолевая порывы свирепого ледяного ветра, на взмыленных
Примерно так следовало начать роман, чтобы сразу схватить читателя за загривок и не отпуская тащить его до финала. А после того как хватка ослабнет и бедная тушка читателя выпадет из зубастой пасти госпожи Интриги, с ухмылкой смотреть как несчастный гражданин-товарищ, собрав остатки сил, «на карачках» улепётывает прочь.
Но мы не будем гоняться за дешёвой популярностью, и нагнетать страсти, потому что это было бы против истины. А вот она увы, банальна и ничего героического на самом деле не происходило.
Если, конечно, верить мемуарам мадам Корн, которые и легли в основу нашего повествования. Итак, начнём .
Трое неизвестных мужчин, в тёмных одеждах и на лошадях такой же масти неслась стремглав по российским просторам в окрестностях столицы.
Но за ними никто не гнался – просто они, повинуясь воли, пославшего их высокородного господина, спешили в заранее намеченное место, где и должны были совершить то, ради чего их собственно и наняли, заплатив приличные по тем временам деньги. Всё просто и обыденно.
Прибыв на опушку леса, безымянные личности, которые так и остались неизвестны для истории, спешились.
Тут обнаружилось, что к груди одного из всадников был приторочен объёмный свёрток, в котором оказалась небольшая деревянная детская люлька изящной работы.
В колыбельке был младенец – милая девочка, которая спала, смешно собрав губки «бантиком».
Справедливости ради следует сказать, что в её кормилицу, безжалостно влили изрядную дозу макового молочка, ничуть не заботясь о здоровье женщины. В положенный час, оторвавшись от её груди, девочка заснула и сейчас спала, улыбаясь во всю ширь своего милого личика.
Осторожно, затаив дыхание, чтобы не потревожить сон «ангелочка», изящная детская кроватка была препровожена в укромное, заранее подготовленное место и покрыта дорогущим атласным пледом. Троица скромно исчезла из вида.
Но это только для стороннего наблюдателя – за младенцем присматривали, и он был в полной безопасности.
Не прошло и четверти часа, как возле люльки появились трое уже совершенно других людей, одетых в простые кафтаны, в которых щеголяют господские егеря.
Где-то слышался лай собак, конский топот и звук охотничьего рожка. Девочка засопела, заворочалась, но не проснулась.
Князь Борис Сергеевич Стриженов – бывший воевода, полковник, ближний царский боярин, хозяин здешних мест в окружении дворовых людей, егерей, таких же как он сам господ и пары столичных хлыщей от самого царя, выбрался на охоту по утреней зорьке.
Заботливо и осторожно, чтобы не разбудить младенца, троица «егерей» подняла малышку, со всем её нехитрым хозяйством и двинулась пешком навстречу «честной компании».
Солнышко поднималось над верхушками деревьев, начинался день. Россия всё ещё спала в предрассветной дымке туманов. До начала нового века – восемнадцатого, оставалось ещё прорва времени.
А где-то далеко – в Москве, царица Наталья, в душной светёлке в окружении мамок, нянек и повитух с криком, стонами и зубовным скрежетом рожала младенца – будущего Императора всея Руси.
Но великой Державе до этого, не было никакого дела. Она спала, нежась в предрассветной дреме, в предвкушении нового дня. Наступал четверг – чистый четверг.
Не будем торопить события, пусть Она спит, пока спит.
Но пройдёт совсем немного времени, Она обязательно проснётся, чтобы взвыть от боли, и ужаса и стать Империей, заняв место, подобающее ей по праву, чину и мощи. Всё только начиналось.
***
Сразу после адмиральского часа, на пирсе, где стояли торпедные катера, появился матрос в коротком чёрном бушлате, и прямиком направился к ревущему мотором катеру лейтенанта Малышева.
—Товарищ лейтенант вас в штаб вызывают – проорал посыльный, понимая, что перекричать вой мотора ему не удастся. – Товарищ лейтенант! Това….
—Чего орёшь, – из люка вылез небольшого роста крепыш в замасленной робе, – когда прибыть нужно?
– К трём часам.
—Понял, в пятнадцать нуль-нуль, буду в штабе. Что ещё?
– Всё!
—Свободен боец! Стёпа, а ну давай форсаж, – крепыш исчез в люке, и мотор взревел с новой силой, оглашая окрестности гулом восемьсот сильного двигателя.
***
В назначенное время в штабе появился тот же самый крепыш, но уже в чёрном офицерском бушлате, под которым был китель, застёгнутый на все пуговицы, кои были начищены до зеркального блеска. В общем, лейтенант был при полном параде, как и положено по уставу.
Однако попасть к комдиву ему не удалось по той простой причине, что его быстренько направили в приёмную командующего, объяснив, что капитан-лейтенант Куксенко ждёт его именно там.
Оставив новенький офицерский бушлат в приёмной адмирала, прибывший лейтенант, решительно открыв дверь, вошёл в кабинет Арсения Головко.
У добротного, ещё старорежимного стола, стоящего посередине небольшой комнаты, сидело четверо офицеров, вместе с самим адмиралом и смолити папиросы так, что некурящий Малышев сразу почувствовал себя неуютно – если начальство так дымит, значит, ничего хорошего от вызова ждать не следовало.
Увидев вошедшего лейтенанта, начштаба – капитан первого ранга Платов, недовольно хмыкнул, нервно постукивая пальцами по столу.