Хозяйка сладкой тюрьмы
Шрифт:
Я окинула его взглядом, сразу узнавая, что это. В сердце защемило, а из глаз невольно потекли слезы, напоминая, что мне больше нет туда места. Раньше я видела лишь верхушку Древа, теперь же могла лицезреть лишь ствол. Я думала, что вскоре я опущусь еще ниже, видя лишь его корни.
Во многих культурах и легендах строение мира у людей ассоциировалось со строением дерева, корнями уходящего в нижние миры и верхними ветвями поддерживающего небеса, обитель богов.
Некоторые народы писали, что великих Древ существует два. Древо Жизни олицетворяет
Благодаря наполненности Древа Смерти, которое хранила в себе полную отдаленность от мира и божества, раздельность внутри себя, максимальное отрицание всего и полное одиночество, можно было создавать свои миры в абсолютном холоде и пустоте. И Пути, которые вели оттуда, могли привести тебя куда-угодно.
В реальности всё было не так. Существовало лишь одно дерево. И оно было единственным Древом, которое олицетворяло Равновесие миров. Верхушка была в божественных пантеонах, а низ уходил глубоко в самый низ адских пространств.
Но никто никогда не знал, где находится ствол, да и для всех было секретом, как могло лишь одно Древо находится везде и нигде одновременно. И, вот, я, оставшаяся без души и только подписавшая контракт с князем ада, узнала этот великий секрет.
Древо создало это пространство, чтобы защитить самое важное, что было в нём. Сердце. А Асмодеус привёл меня сюда жить.
— Ты окончательно сошёл с ума, Деус, — без эмоций сказала я, даже не убирая с глаз прилипшие кровавые пряди, — Древо? Серьезно? Ты бы еще меня в ад затащил. Какой там у тебя круг?
— Розалетта, дорогая, а куда тебя вести, если ты изгой на небесах, а в аду тебя сожрут и не подавятся, когда узнают, что ты лишилась сил? — ласково, как с душевнобольной, вёл разговор Асмодеус, а я подняла брови, отмирая от ступора. Вроде сошёл с ума он, а говорят, как с сумасшедшей, со мной. Бог… Древо, да что я сделала такого, что теперь связалась с главным искусителем ада?
— Хорошо, ты предлагаешь мне спать на голой земле? Я не вижу здесь жилья, или я должна стать белкой… Жить на дереве, кушать орехи и кору… — устало бормочу я, но тут Асмодеус смеется и радостно восклицает:
— Я ждал этого вопроса! Я принёс его, — слишком много радости было от демона, что я лишь выдохнула с хрипом, — Смотри, Роза.
— Почему ты вообще зовёшь меня Розалеттой? Это не моё имя, — сдалась я и посмотрела на демона. В руках у него был дух, который едва шевелился, — Ты принёс мёртвого духа. Молодец, возьми с полки пирожок. Что мне с ним делать? Отрывать по кусочку или укрываться им вместо простыни?
— Ох, Роза-Роза, — качает головой он и хитро подмигивает, — Теперь ты Розалетта, забудь старое имя, которое дал тебе Он. А это, моя дорогая, дух, который построит тебе Дом.
Я подняла недоверчиво брови, смотря на сиреневый дух. Во мне поднималась
— Он же полудохлый, — говорю я, оглядывая пустынное поле и с сомнением думая, что он никогда не сможет построить мне дом.
— Не смотри так на него, он ранимый, — взял в объятия Деус духа, а я уже окончательно вынесла вердикт о невменяемости демона, — Он вполне может обеспечит тебе уют.
— Хорошо, — покивала я, лишь бы этот ненормальный отстал от меня. Я еще могла гасить вспышки неприязни и ненависти к нему, пока находилась в таком состоянии, но вскоре я уже не смогу говорить с ним так спокойно. Ангелы всегда ненавидели демоном, но я, видимо, неправильный ангел, — Что мне нужно сделать?
— Дай ему имя… — шепчет искушенно Асмодеус, навевая воспоминания, что неспроста он был князем ада, а я уже задумалась, какое имя дать духу.
«Эрел… Надежда. Да, мне нужна надежда, что я смогу жить дальше, раз выбрала этот путь. Но слишком длинно, пусть будет…» — я задумчиво смотрю на сиреневый дух и выдыхаю:
— Рел.
Слыша свой голос из прошлого, я одновременно чувствую, как меня зовёт по имени мой дух:
— Летта!
«Рел…» — думаю я, почему я раньше не ценила его? Он был таким родным. Мой сиренька. Мой маленький дух надежды.
— Летта, чёрти тебя дери у Деуса! Поднимайся! Кто будет засорять кухню? Что мне потом делать без тебя? Быстро встала и пошла готовить конфетки! — плакал надо мной Рел, а я с болью разлепила глаза, понимая, что лежу спиной не на холодной земле, а на чём-то тёплом.
Взглянув наверх, я увидела обеспокоенное лицо Рафаэля, безумно мечущегося духа и злого Асмодеуса.
— Я жива. Вы меня уже похоронили? Тогда хороните возле Древа, — пытаюсь пошутить я, но лица их не выражали ничего, а я напряглась, — Я мертва?
Нервный смех сорвался с моих пересохших губ, а голос был, как у мертвеца.
— Нет, но была близко к этому. Ты же слышала про аконит, разве не почувствовала его запах? — прошипел Деус, — Повезло, что крылатый был рядом, да и только ему я могу доверить твоё тело. Что-что, но в медицине он лучший.
— Спасибо на добром слове, Асмодей, — говорит тихо Рафаэль, — Получилось, что она откусила случайно лишь кусочек того яблока, да и аконит действует не так быстро. Никаких последствий кроме обморока.
— Да, молодец, Рафаэль, — кивнул и обратился к архангелу по имени Деус, а я вздрогнула, ведь значит, что случилось что-то посерьезней, чем моё недоотравление, — а вот, что теперь делать со стволом?
Я резко вспомнила о том, что болтала ведьма, и попыталась резко встать, чтобы посмотреть на моего великого друга, охраняющего меня и дающего приют долгое время. Ожидаемо, я упала обратно на спину, но тут меня подхватили сильные руки Деуса и понесли к дереву на заднем дворе.
Боясь поверить увиденному, я зажмурилась, а потом еще раз открыла глаза. Кора начала медленно разъедаться чем-то ядовитым. Древо мироздания было отравлено.