Хозяйка Судьба
Шрифт:
— Да, — подтвердил Август.
— Ну вот и славно, — Карл улыбнулся своему Капитану и хотел было перейти к следующему пункту своего плана, но вовремя вспомнил о том, что чувство неуверенности особенно болезненно как раз для сильных и уверенных в себе людей.
— Называй меня по имени, Август, — сказал он. — Я думаю, своему внуку и графу империи я это вполне могу позволить. Согласен?
— Да, Карл, — с видимым облегчением подтвердил Август.
— Отлично, — снова улыбнулся Карл, которому на самом деле было сейчас не до смеха. Удивительно, но этот странный квест сквозь двери Мотты, ощущался им точно так же, как острое желание рисовать, охватывавшего его порой. Желание, силу, ведущую его от штриха к штриху по полной неизведанного дороге созидания, которую принято называть вдохновением. Впрочем, где-то в глубине его души зрело уже понимание того, что все, что он теперь делает, это в конечном итоге все тот же рисунок, только настолько сложный, что грандиозность воплощаемой им в жизнь картины понять можно будет только потом, когда полотно будет завершено.
— Отлично, —
— Вы правы, Карл, — согласился Август. — Люди бывают в основном на верхнем уровне, там где расположены склады, тюрьма, и кухня. А вниз… Я конечно ничего не могу утверждать, но мне кажется, что на нижние ярусы спускаются крайне редко.
— Отлично, — повторил Карл. — Вот там, дамы и кавалеры, вы нас и подождете.
— Кого вас? — чуть прищурился Конрад.
— Нас, Конрад, — усмехнулся Карл. — Вас, меня и Августа. В город мы пойдем втроем. Август знает его, как свой собственный карман. Меня там никто не ждет, а вас — не знает.
— А мы будем сидеть в это время в холодном темном каземате… — Как бы размышляя вслух, медленно продолжила его фразу Валерия.
— По-видимому, — согласился с ней Карл. — Впрочем, теперь у нас есть факелы и вино, так что ни темно, ни холодно вам там не будет. А ходить по такому городу, как Сдом, всей компанией… Согласитесь, Валерия, что это было бы весьма опрометчиво, учитывая, как там любят меня, принцессу и наших волшебниц.
— Скажите, Карл, — неожиданно вмешалась в разговор Виктория. Настроение ее внезапно и без видимых причин изменилось, и объяснение этому могло быть только одно. Колдунья что-то «увидела», но увиденное ее не встревожило, а скорее заинтересовало. — Что вы надеетесь найти в усыпальнице Гавриила и Арины?
«Видела… Ну, на то она и видящая, чтобы „видеть“».
— Ничего, — ответил Карл. — Я полагаю, что костей их в саркофагах нет, но полагать и знать, в данном случае, не одно и тоже.
— Четыре сотни лет… — задумчиво сказал Конрад. — А знаете, Карл, мне нравится ход ваших рассуждений. Четыреста и триста, я вас правильно понял?
То, что Конрад умен и великолепно образован, Карл знал и раньше. Бан не часто и немногим позволял приблизиться к себе достаточно близко, чтобы рассмотреть эти не главные для аристократа, как полагали многие, черты своей личности. Однако Карл был одним из тех немногих, перед кем Конрад приоткрыл врата своего внутреннего пространства, и, даже если бы Людо не рассказал о нем много такого, что трудно было бы узнать за столь короткий срок, все-таки за прошедшие месяцы, Карл и сам успел вполне оценить и недюжинный ум, и огромные знания Конрада Трира. Но только сейчас ему открылось нечто до поры скрытое за сдержанной манерой общения одного из наиболее влиятельных великий бояр Флоры. Конрад, оказывается, шел той же самой дорогой, что и он, и, даже не зная всех обстоятельств, не будучи центральной фигурой этого древнего заговора, пришел к тем же самым выводам.
— Вы правы, Конрад, — согласился Карл, перехватив сразу несколько заинтересованных взглядов. — Именно в этом направлении я и думаю.
6
Он не ошибся. Эта дверь — кез, тет, аш… аметист, сапфир и топаз — открывалась в подземелье, но было ли это то самое место, о котором думал Карл, или какое-либо другое, предстояло еще выяснить. Впрочем, случай ли свел его когда-то с девушкой Феодорой, или это судьба, много лет спустя, привела в его отряд Августа Лешака? Какие боги и за что благоволили Карлу Ругеру из Линда, когда сенешаль князя Семи Островов послал следить за ним одного из лейтенантов княжеской дружины, выбрав из двух, именно того, кто теперь, шесть месяцев спустя, после очередной погруженной во мрак лестницы и перед другой точно такой же, остановился и, покрутив носом туда-сюда, заявил, что помнит эту галерею, потому что именно она ведет к склепам усыпальницы Рудых?
— Спасибо, Август, — теперь, сделав буквально несколько шагов по выложенному красным, крошащимся от древности кирпичом коридору, Карл и сам почувствовал тот особый запах склепа, который здесь ли, или в любом другом месте, трудно спутать с чем-нибудь другим.
— Вы можете на меня рассчитывать, Карл, — Август ведь неспроста получил свое прозвище. Лучшего человека для ночных рейдов трудно было сыскать хоть по ту сторону гор, хоть по эту.
А князя Гавриила и жены его, Арины Новы, в усыпальнице, и в самом деле, не оказалось. Склеп был — «Разрывать могилы грех, ведь так?» — и каменные саркофаги, богато украшенные тонкой резьбой, незыблемо стояли на своих местах, но были они пусты, и Карл полагал, что таковыми они были всегда. Память, традиция, последняя честь… Все, что угодно, но только не могила. А вот, где, на самом деле, покоились останки основателей Семи Островов, знали, по-видимому, одни лишь всеведущие боги. Там же, вероятно, где нашел свой конец и Виктор де Майен, и где, возможно, заканчивались и его, Карла Ругера, собственные дороги. Однако то, чего еще не случилось, не существует до тех пор, пока ты сам не признал своего поражения. И Карл не стал рисовать картину собственной смерти. Этот рисунок создаст когда-нибудь и где-нибудь кто-то еще. А он, убедившись, что догадка его верна, предпочел думать теперь о другом. Вопросов, которые с нетерпением, подобным жажде любовника,
«Ночь в зале Врат еще только началась, — напомнил себе Карл. — И до рассвета есть еще время».
И только подумав о рассвете, удивился, откуда вообще вдруг возникло в его мыслях это слово. Однако слово пришло, и было оно настолько не случайным, что его следовало сохранить, потому что, возможно, и этому кусочку смальты предназначено когда-то найти свое неповторимое место в будущей мозаике.
7
По-видимому, Семь Островов не были первым городом, который возник на этом месте. Во всяком случае, когда Гавриил Рудой построил на Третьей Сестре свой замок, он знал, вероятно, что под фундаментом новой крепости, в толще скалы, образующей основание острова, находится рукотворный лабиринт, созданный в седой древности строителями Трейской империи. И хотя в следующие четыреста лет замок князей Сдома неоднократно перестраивался, меняясь в соответствии с меняющимися вкусами и требованиями эпохи, ниже второго подземного горизонта княжеские работники все-таки не спускались. Даже усыпальница Рудых, и та находилась на границе этих двух соприкасающихся, но не пересекающихся миров. И, если дверь из зала Врат открывалась глубоко в недрах скалы, на пятом или, возможно, даже шестом подземном горизонте, то выйти на поверхность можно было только через относительно новые подземелья, построенные людьми в совершенно другую эпоху.
Август предложил пробираться через винные погреба, дорогу к которым из княжеской усыпальницы он хорошо себе представлял. Все-таки это было не то же самое, что идти через полные слуг, домочадцев и придворных жилые покои замка. С этим предложением и Карл, и Конрад, разумеется, согласились без спора, полагаясь в данном случае исключительно на осведомленность и здравый смысл бывшего лейтенанта княжеской дружины. Кому же было выбирать путь на поверхность, как не ему. Поэтому, оставив женщин и мастера Марта в сухом и достаточно просторном, но, по всем признакам, редко посещаемом сводчатом зале на втором уровне, как раз рядом с неприметной дверью в задней, погруженной в вечную тьму стене винного погреба, они «бесплотными тенями», не встретив, впрочем, по дороге ни единой живой души, миновали длинные ряды дубовых бочек, и без видимых препятствий проникли на зады уже вполне обжитых кухонных подвалов. Здесь им пришлось быть намного более осторожными, потому что жизнь на кухнях такого большого двора не замирает даже ночью, а время было уже отнюдь не ночное. Солнце, как узнали они, пройдя через пустые в этот час бочарную и столярную мастерские, уже встало, и, следовательно, здесь, в Сдоме, наступило утро. И на улицах Третьей Сестры, куда они, в конце концов, благополучно вышли через одну из задних дверей хозяйственного двора, было оживленно. Так что Карлу и Августу пришлось поплотнее закутаться в свои дорожные плащи — тем более, что в Семи Островах было хоть и ясно, но холодно — и набросить на головы капюшоны. Их двоих кто-нибудь вполне мог узнать, но как раз этого они желали бы избежать.
Пройдя по прямым, не перестающим удивлять Карла своей чистотой и порядком, улицам к дамбе, они перешли затем на Вторую сестру, во владения семьи Кузнецов, и здесь разделились, условившись, однако, встретиться через три часа или в резиденции Великого Мастера Игнатия, или, если обстоятельства тому воспрепятствуют, в маленьком кабачке неподалеку от книжной лавки Ивана Фальха [53] . Отсюда Август направился на Первую Сестру к аптекарю Махайле Дову [54] с письмами, которые Карл и Март написали еще в Линде, надеясь именно на такой поворот событий, а сам Карл вместе с Конрадом пошел искать встречи с Игнатием, ради которой, собственно, они и находились теперь в Сдоме.
53
Иван Фальх — книжник и друг Карла (см. книгу Карл Ругер. Боец).
54
Михало Дов по прозвищу Медведь — дядя Марта и друг Карла (см. книгу Карл Ругер. Боец).
8
Попасть в резиденцию Великого Мастера Кузнецов ранним утром и не то, что без приглашения, но даже без какой-либо предшествующей договоренности, совсем не просто. Однако, когда дежуривший у главных ворот замка офицер получил из рук мальчишки-посыльного пергаментный свиток с печатью великого боярина Флоры бана Конрада Трира, в действие вступили, по-видимому, как раз те механизмы феодального устройства мира, на которые и рассчитывал Карл, отправляя это письмо из общего зала гостиницы «Серебряная луна». Не прошло и часа — они с Конрадом едва успели позавтракать и выпить по паре кружек вина — как прибывший в величайшей спешке гвардейский офицер в цветах дома Кузнецов со всем положенным в таких случаях почтением пригласил их следовать за ним. А еще через четверть часа, пройдя быстрым шагом мимо многочисленных караулов, но, не встретив по пути — что было удивительно, но вполне объяснимо — никого из братьев и сестер Кузнецов, они входили уже в личный кабинет Великого Мастера Кузнецов.