Хозяйка Судьба
Шрифт:
— Так, — согласился Карл.
— Ну, вот, собственно, и все, господин мой Карл. Добавить и нечего, почитай. Разве что вспомнить, что по-трейски негода это «элия четана», и, если перевести дословно, а не как название, означает это «освобождающая или открывающая внутреннюю суть». А внутренней сутью, господин мой Карл, да вы о том и сами, верно, ведаете, трейцы душу человеческую иногда именовали.
— Спасибо, мастер Дов, — поклонился Карл. — Спрошу вас еще об одной вещи, но, если не захотите, можете не отвечать.
— Спрашивайте,
— Почему вас называют Строителями?
— Догадались? — старый аптекарь подобрался вдруг и приобрел гораздо более значительный, чем обычно, вид.
— Догадался.
— Что ж, догадка ваша верна, мой господин, — спокойно кивнул Михайло Дов. — Это было самое великое, что мы построили за долгие века, но и последнее тоже. С тех пор мы строим только храм знания, господин герцог, а с камнем работают уже другие.
13
Нет, не зря ему вспомнился Лев Скоморох, совсем не зря. Не ходившему в мечи, никогда не понять тех, кого он посылает в бой, а значит, что он не художник, а жалкий подмастерье. Таким и останется, потому что художник это не только — и не столько — тот, кто видит, но, прежде всего тот, кто способен передать свое видение на холсте или бумаге. Но только для этого ты должен досконально знать особенности материала, с которым работаешь, холст ли это, картон, или, скажем, пергамент, и понимать, разумеется, на что способны твое стило или кисть.
Послав к старому Медведю свой собственный рефлет, Карл не только узнал то, что хотел бы теперь знать, но и то, что знать был обязан, коли уж сподобился оказаться «пастухом теней», как называли убру тех, кто волен был вызывать рефлеты.
Нельзя понять мертвых, не побывав на той стороне полуночи.
И не надо, если не готов пережить собственную — пусть и временную — смерть.
Карл открыл глаза. За время его отсутствия, солнце вряд ли прошло больше половины линии.
«Полчаса».
Он встал из кресла, чувствуя, как медленно отпускает его мутное болото равнодушия и безволия, которые, по-видимому, переживает рефлет, оказавшийся не рядом с живыми людьми, а среди них, повернулся и встретил ожидающий взгляд Августа. Лешак сидел на стуле с высокой спинкой, в руке его была зажата дымящаяся трубка, а на столе рядом с ним какой-то по счету кубок с остатками красного вина, едва покрывавшего дно.
— Все спокойно? — спросил Карл и, подойдя к столу, взял в руку графинчик с абрикосовой водкой.
— Спокойно, — пожал плечами Август.
Карл налил себе водки, понюхал, отпил немного, по-прежнему, чувствуя на себе изучающий взгляд капитана — тот ведь не мог не понять, что Карл не дремал все эти полчаса — и неожиданно
— Там, в Линде, — сказал Карл, сделав еще один медленный глоток. — Когда мы решали с Элиасом наши будущие взаимоотношения, — ничто не дрогнуло в душе, когда он произнес слово «будущие», только лицо Деборы возникло на мгновение перед глазами. — Мы коснулись одной темы, о которой я мог бы тебе и не рассказывать. Дело житейское, но…
— Вы имеете в виду Мину, Карл? — Август был невозмутим, но что-то в выражении его глаз подсказывало, что разговор этот ему неприятен.
— Да, — ответил Карл и допил водку.
— Не думаю, что из этого что-нибудь получится, — пожал плечами Август. — У меня есть женщина, Карл, и я не хотел бы…
«То-то и оно, Август, что у тебя есть женщина. То-то и оно».
— Она тебе действительно нравится? — оставалось только надеяться, что Август поймет его вопрос правильно. Но наверняка знать это Карл не мог.
— Нравится? — То ли переспросил, то ли повторил за ним Август. — А если я скажу вам, капитан, что люблю ее, вы сильно удивитесь?
Голос не дрогнул, и спокойствие не покинуло лица Августа. Даже взгляд не выражал никаких эмоций, но то, что он снова назвал Карла капитаном, о многом говорило и еще больше подразумевало.
— Значит, любишь, — Карл отвернулся от Августа и налил себе еще водки.
— Но она не одна, Август, — сказал он, не поворачиваясь. — И ты должен принимать это в расчет.
— Я знаю, Карл, но сердцу не прикажешь, ведь так?
— Так, — согласился Карл и снова повернулся к Августу. — А она, она знает?
— Да. — Ответил Карл, и в его глазах появилось такое выражение, какого Карл от него совсем не ожидал.
«Так и есть, — признал он, глядя на суровое лицо этого жесткого и даже, пожалуй, жестокого человека, способного с одинаковой легкостью лить свою и чужую кровь. — Любовь, печаль… Кто бы мог поверить? Но я верю».
— Да, — твердо ответил Август. — Она знает. Я ей все сказал, и она меня выслушала.
«Выслушала… Вот как…»
— И этого не мало, — Карл покрутил в руке кубок, обдумывая ситуацию. — Ты ожидал чего-то другого?
— Не знаю, — пожал плечами Август. — Чего угодно, Карл. Всего чего угодно, но только не того, что случилось. Она сказала, что я могу быть с ними. Ну, вы понимаете… Она имела в виду вместе.
«Вместе?! — искренне удивился Карл. — Кажется, я чего-то не понимаю…»
— Не посоветовавшись с Викторией? — спросил он, пытаясь постичь смысл сложившейся ситуации.