Хозяйка замка Уайтбор
Шрифт:
– Почему замок был заброшен после смерти подполковника Уэсли? Почему твой дядя сторонится общества? Почему Уайтбор являлся тебе во снах? Подумай об этом.
И, откинувшись на спинку стула, он добавил:
– Сыщик так устроен, что куда бы ни отправился, везде найдет себе дело.
В тот момент мы понятия не имели, насколько он оказался прав.
(прим.*: нокерами (knocker) в Корнуолле называют горных гномов)
***
Чтобы добраться от Кэреска до Триверса, самого оживленного города в графстве, нам
Бесприютный однообразный пейзаж не мог отвлечь меня от мыслей о замке Белого Вепря. Впервые я увидела его во сне сразу после того, как пропал амулет лорда Фонтероя. Как будто прикосновение к волшебной вещи разбудило дремавшую во мне магию, унаследованную от матери. Сколько я ни пыталась потом воспроизвести в памяти увиденный когда-то образ, Уайтбор ускользал от меня. Перед глазами возникал не один замок, а словно бы несколько – вложенных, перетекающих друг в друга.
Строгий фасад с высокими сводчатыми окнами напоминал о классическом стиле. Мощные башни, испятнанные черным плющом, грозно вздымались к небу, поддерживаемые изящными контрфорсами. Черепица крыш мягко серебрилась в свете луны. Окруженная сияющим ореолом, луна обливала стены кисловатым тревожным светом, погружая подножие замка в глубокую тень.
Чем ближе я подходила к замку – тем сильнее менялся его фасад. Колонны у парадного крыльца превратились в пилястры, а затем и вовсе исчезли. Мрачную истертую кладку заменил темно-красный кирпич; круглое витражное окно на высоте третьего этажа вдруг выпятилось, образовав решетку ажурного балкона. Теперь фасад выглядел куда веселее. Из крыш вылезли высокие каминные трубы, словно свечи на торте. Замок будто сворачивался внутрь себя, изгибался, нахально презирая физические законы.
Когда я поднялась на крыльцо, тяжелые двери со стоном распахнулись. Изнутри полы были выстланы мягким мхом, золотившимся в свете ламп. Среди мха пестрели россыпи мелких белых цветов, похожие на брызги лунного света. Внутреннее убранство холла, с его хрупкими висячими галереями и разновеликими колоннами, тянувшимися вдоль стен, до боли напомнило залу театра «Дримхилл», где мне однажды довелось побывать.
«Дримхилл» здесь не при чем, – вдруг отчетливо поняла я. – Это внутренность холма сидов». Волей случая замок Уайтбор представлял собой ворота в волшебное царство фейри, находясь на самой границе между нашей – и Той Стороной.
Мне бы отступить, вернуться назад, но позади вдруг послышался грохот осыпающихся камней, и стало ясно, что воспользоваться прежним выходом уже не удастся. Не зря Амброзиус предупреждал, что в мире фейри нет двух одинаковых дверей, и любая дверь, сквозь которую ты пройдешь, захлопывается навсегда!
Я в смятении оглянулась… и тут кто-то потряс меня за плечо:
– Энни, проснись! – послышался голос Неда. – Мы переправляемся через Тэйме. Ты не можешь бездарно проспать такой момент! Эта река отделяет земли Думанона от остальной Грейвилии.
Остатки сна слетели с меня, когда колеса кареты загрохотали по булыжникам, и нас нещадно затрясло, как на стиральной доске. Шесть высоких каменных опор пронзали скользкое темное тело реки, словно огромные ребра доисторического животного. Далеко внизу неохотно двигались почти застывшие водяные струи. Когда мы миновали мост, я поежилась от осознания, что Тэйме будто ледяным лезвием безжалостно отсекла мое прошлое. С каждым оборотом колеса Эшентаун отодвигался все дальше, и впечатления от прежней жизни постепенно размывались в памяти. Будущее представлялось слабо.
Я прерывисто вдохнула холодный воздух, влажный после дождя. Может, волшебный сон был тому причиной, но мне казалось, что в иссеченных ветром пустошах Думанона притаился и дышит целый зачарованный мир.
Почтовая карета движется быстрее дилижанса (и гораздо лучше охраняется), так что остаток пути прошел без происшествий. В Триверсе мы наняли экипаж, чтобы добраться до поместья Уайтбор. Нед убеждал меня отдохнуть в гостинице хотя бы несколько часов, но меня подгоняло нетерпение, так хотелось поскорее увидеть замок.
Не поверите, но я чувствовала зов этого каменного исполина все время, пока наша повозка тащилась по холмам, покачиваясь под порывами ветра. Какое-то смутное чувство гнало меня вперед. И когда мы вышли из экипажа перед грозными башнями, подпирающими небо, я забыла обо всем на свете: о предстоящей встрече с дядей, об экономке миссис Дэвис, встретившей нас у дверей, и даже о моем заботливом друге. Таинственные очертания замка полностью захватили мое воображение.
Разумеется, встреча с мистером Уэсли все-таки состоялась. После моей короткой экскурсии по замку новообретенный родственник принял нас с Уолтером в гостиной, освещенной пятью огромными паникадилами, свисавшими с потолка. Несмотря на относительно ранний час, свечи уже горели. Может, лорду Уэсли нравилось исходящее от них тепло. Или он просто не выносил зимних сумерек. Вид у него был усталый, слегка раздраженный, и он менее всего походил на румяного добродушного сквайра, которого я успела нарисовать в своем воображении.
На вид Робин Уэсли казался не намного старше Фонтероя, хотя, конечно, был далеко не так красив. Его узкое нервное лицо имело отдаленное сходство с отцовским портретом, но было словно перекручено, искажено от каких-то потаенных чувств. Губы плотно сжаты, темные волосы зачесаны на одну сторону, левая бровь вечно вздернута в ироническом удивлении.
Он стоял перед нами, скрестив руки на груди, и я заметила, что одно его плечо было выше другого. Большие глаза скрывались под тяжелыми полуприкрытыми веками, на лице застыло угрюмое, желчное выражение.
«Не удивительно, что ему приходится жить отшельником!»
– Значит, вы – та самая племянница из Эшентауна, – лениво процедил «добрый» дядюшка, пройдясь по мне неприязненным взглядом.
– Да, милорд. Меня зовут Энни Фишер, – просто сказала я, неловко поклонившись. – А это мистер Уолтер, мой… хороший знакомый.
Такие слова как «магистрат», «ищейка» и «расследование» были совершенно неуместны в этой рыцарской гостиной, под высокими сводами которой чувствовалось дыхание древних веков.