Хозяйство света
Шрифт:
Проголосовали и постановили, что мною займется школьная учительница мисс Скред. Она привыкла иметь дело с детьми.
В первый мой неприкаянный день мисс Скред пошла со мной забрать мои вещи из дома. Их было немного — главным образом собачьи миски, собачьи галеты и географический атлас Коллинза. Мне хотелось взять и что-нибудь из маминых вещей, но мисс Скред сочла, что это неразумно, хоть и не пояснила, отчего именно это неразумно или почему быть разумным вообще чем-то лучше.
— Их вернут, когда тебе исполнится двадцать один, — сказала мисс Скред. Она всегда выражалась, как страховой полис.
— А где я буду жить до этого?
— Я наведу справки, — ответила она. — Сегодня можешь переночевать у меня на Леерном проезде.
Леерный проезд был вереницей домов, тесно прижавшихся друг к другу чуть поодаль от дороги. Они вставали на дыбы — чернокирпичные, испятнанные солью, их краска облезла, а медь позеленела. Когда-то в них жили процветающие купцы, но уже много лет в Сольте никто не процветал, и теперь все дома были заколочены.
Дом мисс Скред тоже был заколочен, чтобы, по ее словам, не привлекать воров.
Она с трудом оттащила разбухший от дождя лист корабельной фанеры, подвешенный на петлях перед входом, а затем отперла тройные замки, охранявшие дверь. Мы оказались в мрачной прихожей, и мисс Скред задвинула щеколды и заперла дверь снова.
Затем мы прошли на кухню, и, не спрашивая, хочу ли я есть, она поставила передо мной тарелку маринованной селедки, а себе поджарила яичницу. Ели мы в полном молчании.
— Ляжешь тут, — сказала мисс Скред, когда мы закончили ужин. Она составила вместе две кухонные табуретки, на одной сиденье было мягким. Из буфета извлекла пуховое одеяло — одно из тех, где перьев больше снаружи, чем внутри; одно из тех, что набиты перьями всего одной утки. Только это, похоже, набили уткой целиком, подумала я, судя по комьям.
Стало быть, я лежала под утиными перьями и утиными лапами, утиным клювом и остекленевшими утиными глазами, под плоским утиным хвостом, и ждала рассвета.
Нам везет — даже худшим из нас, — потому что рассвет приходит.
Тут можно только дать объявление.
Мисс Скред выписала все мои данные на большой лист бумаги и повесила его на приходскую доску объявлений. Всякий, чью кандидатуру одобрит приходской совет, мог получить меня в пользование совершенно бесплатно.
Я пошла читать объявление. Шел дождь, и вокруг никого не было. В объявлении не говорилось ни слова о моей собаке, поэтому я сама составила описание и приколола его внизу:
ОДНА СОБАКА.
БЕЛО-КОРИЧНЕВЫЙ КОСМАТЫЙ ТЕРЬЕР.
ПЕРЕДНИЕ ЛАПЫ ДЛИНОЙ 8 ДЮЙМОВ.
ЗАДНИЕ ДЛИНОЙ 6 ДЮЙМОВ. НЕРАЗЛУЧНЫ.
Тут я забеспокоилась: вдруг кто-нибудь по ошибке решит, что это собачьи лапы неразлучны, а не я и мой пес?
— Нечего навязывать свою собаку, — произнесла мисс Скред у меня за спиной. Ее длинное тело было сложено, словно зонтик.
— Это моя
— Да, но ты сама чья? Этого мы не знаем, да и не все любят собак.
Мисс Скред была прямым потомком преподобного Мрака. Мраков было двое: один жил здесь — это и был Его Преподобие, — а второй, который предпочел бы умереть, чем жить здесь, был его отцом. Позвольте познакомить вас с первым, а второй появится через минуту.
Преподобный Мрак был самым известным выходцем из Сольта. В 1859 году, за сто лет до моего рождения, Чарльз Дарвин опубликовал «Происхождение видов» и приехал в Сольт навестить Мрака. Это длинная история, и, как большинство историй на земле, — неоконченная. То есть финал, конечно, был — он есть всегда, — но история продолжалась и после финала — так тоже всегда бывает.
Наверное, эта история начинается в 1814 году, когда Северный комитет по строительству маяков парламентским актом был уполномочен «возводить и содержать дополнительные маяки на тех участках побережья и островах Шотландии, где в них будет необходимость».
На северо-западной оконечности Шотландии есть дикая пустынная местность, которая на гэлльском называется Ам Парве — Поворотная Точка. Что и куда поворачивается здесь, не ясно, но, быть может, многое, включая человеческую судьбу.
Здесь пролив Пентлэнд-Ферт встречается с проливом Минч, на западе виднеется остров Льюис, на востоке — Оркнейские острова, а к северу остается только Атлантический океан.
Я говорю «только», но что это значит? Многое, включая человеческую судьбу.
Итак, история начинается сейчас — или, быть может, началась она в 1802 году, когда страшное кораблекрушение выбило людей, словно воланы, в открытое море. Некоторое время они поплавками сновали по волнам, их головы едва можно было разглядеть над водой, а вскоре набухшей пробкой пошли ко дну, богатый груз их стал так же бесполезен, как и молитвы.
На следующий день солнце взошло и осветило обломки.
Англия была морской державой, и мощные деловые интересы Лондона, Ливерпуля и Бристоля требовали построить здесь маяк. Но стоимость и масштаб задуманного были невероятны. Для защиты Поворотной Точки на мысе Гнева следовало строить маяк.
Мыс Гнева. Расположение на морской карте: 58° 37.5 СШ, 5° ЗД.
Только взгляните — утес высотой 368 футов, дикий, величественный, невообразимый. Пристанище чаек и грез.
Жил-был Иосая Мрак — вот он перед вами — бристольский купец, денежный и славный. Мрак был невысок, энергичен и вспыльчив, в Сольте ни разу не бывал, а когда посетил этот городок — поклялся никогда сюда не возвращаться. Он предпочитал кофейни и беседы непринужденного и зажиточного Бристоля. Однако именно Сольт должен был давать пишу и тепло смотрителю маяка и его семье, и Сольт же предоставлял рабочую силу для строительства.