Храбрая леди
Шрифт:
— Джеймс, тебе пора. Мы хотели бы лечь спать.
Брови лейтенанта изумленно взметнулись вверх, но затем он миролюбиво ухмыльнулся.
— О, проклятие, я не хотел сказать ничего плохого. — Уэбб поспешно попытался исправить ситуацию.
— А что же тогда? — спросила Сахарная Энн.
— То есть я не имел в виду, что мы собираемся лечь спать вместе.
Ее щеки порозовели.
— Ну конечно, нет! — Повернувшись к гостю, она сказала: — Джеймс, не позволяй этому хаму выгонять тебя. Мы так замечательно говорили о старых временах, и… спасибо большое за твое обещание помочь.
— Поверь, я тоже испытал самое настоящее наслаждение. Не могу ничего обещать, Сахарная Энн, но я поговорю с шефом завтра же днем, если у меня появится шанс, или сразу с утра в понедельник, это уж точно.
— Спасибо тебе. — Сахарная Энн встала на цыпочки и поцеловала Джеймса в щеку.
Подтолкнув лейтенанта раз-другой локтем, Уэбб наконец пододвинул его к двери. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на Сахарную Энн, ее глаза горели огнем. То, как вздернулся ее подбородок, как кулаки уперлись в бедра, как натянулся зеленый шелк платья на груди, мгновенно распалило его. Прежде чем Уэбб понял, что делает, он схватил ее и поцеловал.
Проклятие, но она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Ее губы оказались мягкими, когда она дышала ему в лицо. Мягкие, теплые и приятные.
— Сладкая, как сахар, — бормотал он, крепче прижимая ее к себе, потом снова поцеловал.
Сначала она поцеловала его в ответ с тихим, мурлыкающим стоном, потом он почувствовал, как ее тело напряглось. Поколебавшись секунду, она принялась вырываться, сопротивляясь и шипя, как пума, пойманная в сети.
— Да как ты смеешь! — завизжала Сахарная Энн и тут же, вырвавшись, отвесила ему пощечину, да такую, что свет померк у него в глазах.
Уэбб был ошеломлен всем произошедшим.
— Что ты делаешь? Почему?
— Потому что… потому что… — бормотала она. — Ты поцеловал меня!
— Черт побери, ну да. И ты тоже меня поцеловала.
— Я не делала этого, сэр, и впредь не собираюсь. Я уважаемая вдова в трауре!
Услышав подобное заявление, Уэбб не мог удержаться и фыркнул.
Сахарная Энн уперла кулаки в бедра и подняла подбородок как можно выше.
— Что именно означает этот невежливый звук?
И тут он чуть не выложил ей начистоту, что она такая же вдова, Как он койот с бельмом на глазу. Однако лишь сказал:
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— О том неприличном звуке, вот о чем. Ты сомневаешься в моих словах, Уэбб Маккуиллан?
— Я ни в чем не сомневаюсь, Сахарная Энн, но ты весь вечер строила глазки Ярборо, а теперь вдруг стала такой ханжой. Это странно.
— Ничего подобного! Ничего я такого не делала! Джеймс — мой старый и добрый друг.
— Поэтому ты поцеловала его?
— Я его не целовала.
Уэбб сложил руки на груди.
— А я говорю — целовала, а потом поцеловала меня. Думаю, если спросить самого Джеймса, он тоже сказал бы, что ты его поцеловала.
— Клюнуть в щеку старого друга — это вовсе не значит…
— Что — не значит?
Черт побери, будь он проклят, если не схватит ее и не поцелует еще раз!
Уэбб тут же исполнил свое желание, и она снова вздохнула с наслаждением прямо возле его губ.
Долго, очень долго Сахарная Энн не отталкивала его, потом хриплым голосом пробормотала:
— Никогда больше не делай этого, Уэбб. Ты меня слышишь?
— Я слышу тебя, — сказал он и снова поцеловал ее.
Целовать ее — вот самое первое в длинном списке того, чего ему нельзя в этой жизни, но он ничего не мог с собой поделать. Несмотря на все его рассуждения, она была для него наркотиком, а ее рот стал чем-то вроде опиумного притона.
— Пожалуйста, — шептала она ему. — Пожалуйста.
— Пожалуйста — что, дорогая?..
— Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не теперь. Я не могу…
Она тихо застонала. Он поцеловал ее в нос и отпустил, а когда услышал шелест ее юбок на лестнице, то открыл переднюю дверь и вышел на веранду.
Уэбб зажег сигару и отправил облако дыма к луне, кляня себя последними словами. Она никакая не вдова, у этой женщины есть муж — жалкий сукин сын, которого он найдет и посадит в тюрьму. Вряд ли Сахарная Энн обрадуется, когда выяснит, что он использовал ее. Ну и пусть, от нее требуется только, чтобы она притащила его прямиком к Херндону.
Ко всему прочему Уэбб никогда не развлекался с замужней женщиной. Никогда в жизни.
Проклятие! Так вести себя может только глупый, безмозглый осел. Он не собирался иметь никаких дел с Сахарной Энн, и это последний раз, когда он прикоснулся к ней.
Все еще ошеломленная произошедшим, Сахарная Энн упала в постель и, лежа на спине, смотрела в потолок. Мысли жужжали в ее голове, словно рой москитов.
Что с ней такое случилось, почему она, замужняя женщина, поцеловала Уэбба, как легкомысленная девица?
Но, Боже, Боже! Она никогда не испытывала более восхитительного состояния. Сахарная Энн прикоснулась к своим губам, вспоминая чувство, возникшее в самых глубинах, когда она прижалась к нему, и в ее груди снова закололо.
Ее глаза расширились, она глубоко вздохнула, спрашивая себя, что происходит с ее телом. Теперь она заподозрила, что именно это и расхваливали поэты, сочиняя про Ромео и Джульетту. Они тоже вели себя глупо, как самые последние дураки.
Ни грубые поцелуи Эдварда, ни какая-либо другая форма близости никогда не доводили ее до подобного состояния. Ей не нравилась близость с Эдвардом, которую она обязана была выносить в тех редких случаях, когда он требовал своего. По правде сказать, от этого мурашки бегали по коже, но никакого приятного покалывания, даже в их брачную ночь. Тогда он назвал ее холодной сукой и грубо взял, несмотря на протесты.