Храм фараона
Шрифт:
— О горе, о беда! Насколько же жестока моя судьба! Мой супруг, который сопровождал меня в садах и на берегах Нила, теперь весь обмотан холстами! Узнаешь ли ты меня? Я твоя супруга, твоя любимая сестра! Мое тело тоскует по тебе, но твое сейчас холодно. Но радуйся, потому что теперь ты будешь сидеть за столом богов! Это прекрасный день для тебя, носящего скарабея под сердцем. Меня ты, однако, покинул, и я одна должна возвращаться в свой дом.
Тем временем девять жрецов исчезли со своим грузом в гробнице. На этом траурная церемония закончилась, и теперь
Перед гробницей были выставлены столы, на них были разложены кушанья и напитки. Но в этом, собственно говоря, всего лишь следовали традиции. Туя и Нефертари едва прикоснулись к блюдам, в то время как Рамзес съел трех перепелок и два больших хлеба. Жрецы тоже на славу утолили голод и жажду. В конце концов ведь на них лежал главный груз этого дня. Туя знаком запретила им прерывать трапезу, взошла на носилки и велела отнести себя назад. Рамзес и Нефертари через положенное время последовали за ней.
Уже по прибытии Рамзес дал понять жрецам, что не хочет сам назначать первого жреца Амона, вместо этого они сами должны будут представить ему список с тремя или пятью кандидатами по их выбору. Во время праздника Опет он объявит о назначении. И вот список лежал перед ним, и Рамзес старательно изучал имена четырех соискателей, ни одного из них не зная близко. Фараон приказал представить ему подробную биографию каждого.
Когда Рамзес и Нефертари остались одни, он спросил ее:
— Ты заметила скрытую неприязнь жрецов Амона? Этот Тотмес проявляет рвение, но я чувствую его неприязнь так ясно, как будто она написана у него на лбу. Их не устраивает, что столицей и дальше будет Мемфис. Они завидуют жрецам Озириса в Абидосе, которые получат новый храм. Они не прощают мне и моему отцу, что мы вырвали из их лап Амона Мемфисского. Как видишь, у этих людей есть немало причин ненавидеть меня.
Нефертари сняла парик, распустила свои темные волосы и принялась небрежно расчесывать их.
— Это могла бы сделать служанка, — заметил Рамзес.
— Я не хочу видеть никаких слуг. И без того можно сосчитать мгновения, когда мы наедине. Что касается жрецов Амона, я не верю, что они тебя ненавидят. Они почитают в тебе Благого Бога, драгоценное сердце страны Кеми. Но, как и все люди, они ищут своей выгоды, а Озирис-Сети больше брал у них, чем давал им. Не подумай, что я это не одобряю! Я полагаю, что вся власть должна находиться в твоих руках и исходить от тебя. Эти жрецы хотели бы построить государство в государстве. Твой отец помешал этому, и ты, как я вижу, делаешь то же самое. Твоя супруга очень тобой довольна, любимый.
Рамзес удивленно покачал головой:
— Посмотрите-ка, маленькая Нефертари все знает. Мне можно было бы сэкономить на жалованье главного советника и назначить на эту должность тебя. — Фараон посерьезнел. — Нибамун и без того просил после смерти моего отца отпустить его на покой. Он уже стар и хотел бы прожить остаток жизни как частное лицо. Я рад, что он сам предложил это. Когда мы вернемся в Мемфис, я предложу эту должность его племяннику, молодому Парахотепу. Вместе с ним я учился грамоте, мальчишками мы бегали с ним наперегонки. Он мой друг, и я могу на него положиться.
Вошел секретарь и доложил о жреце Амона Тотмесе. Рамзес хлопнул себя по лбу:
— Я совсем забыл! Похоже, у него ко мне важное дело. Да хранит тебя Хатор, любимая.
Тотмес ждал в зале для аудиенций. Он глубоко поклонился:
— Приветствую тебя, о Гор, любимец Маат, великий властью, прекрасный…
Рамзес отмахнулся:
— Хорошо, хорошо, мне известен мой титул. Не будем терять времени. Ты должен сказать мне что-то важное?
— Только предложить, Богоподобный. Мы, жрецы Амона и чиновники города, припадаем к стопам твоим с просьбой.
— Итак, — нетерпеливо спросил Рамзес, — я полагаю, ваша просьба касается должности верховного жреца?
Тотмес с усердием изобразил покорность:
— Нет, Богоподобный, мы отдали это в твои руки и послушно примем твое решение. Речь о другом… — Он откашлялся, глядя в пол. — Речь идет… Короче говоря, однажды Богоподобный Озирис-Сети намекнул нам… ну… он рассматривал вопрос… нет, собственно говоря, уже пообещал, что… твоя первая жена будет происходить из кругов Амона, так сказать, в качестве возмещения за перенесение столицы, чтобы таким образом и дальше находиться в связи с богом царства Амоном-Ра. Итак…
Рамзес насмешливо улыбнулся:
— Если мой отец это и пообещал или имел в виду, по понятной причине это невозможно. Но мы должны подумать, как выполнить его волю. — И он усмехнулся про себя: «Если ни о чем другом речь не идет, я позволю малышке прошмыгнуть в свой гарем, и жрецы будут довольны».
Тотмес, хороший знаток человеческой натуры, раскусил царя, но не позволил себе этого заметить вслух.
— Мы подумали о девушке, которая и нас бы не заставила стыдиться, и тебе могла бы принести много радости, — о Бент-Амон. Она племянница третьего жреца и служит храму как певица. Ее родители уже в Доме Вечности. Короче, Бент-Амон красивая, образованная, хорошо воспитанная девушка, и она будет тебе служить так же преданно, как сейчас служит богу царства. Твое величество доставит нам большую радость, если примет ее с благоволением и испытает ее.
— Я сделаю это, достопочтенный. Через четыре дня начинается праздник Опет, и я хотел бы до того назначить верховного жреца Амона. Я предоставлю это сделать самому богу. Позаботься о том, чтобы завтра к двум часам дня во двор храма вынесли золотое изображение Амона. Бог сам сообщит о своем выборе.
Тотмес с трудом скрыл удивление. Он, конечно же, знал, как происходит церемония выбора. Будет названо несколько имен, и культовая статуя наклонится, когда произнесут верное. Для этого одному из передних носильщиков нужно будет только слегка присесть. Но чего хитроумный жрец не знал, так это того, что Рамзес заменил одного из этих носильщиков, жрецов из Фив, одним из жрецов Амона Мемфисского.