Храм Фортуны II
Шрифт:
Абнир встал, подошел к боковой стене комнаты — не той, за которой прятался Феликс, и трижды стукнул по ней кулаком.
Через несколько секунд дверь открылась и в комнату вошел человек. Это был рослый широкоплечий мужчина лет тридцати с грубым жестоким лицом, покрытым шрамами. Он был одет в серый хитон с серебряной застежкой на плече. Его большие руки висели вдоль тела.
— Вот и Барсат, — сказал парфянин, усаживаясь обратно за стол. — Запомните друг друга. Когда придет время выезжать, он найдет тебя. Для вида он будет прикидываться твоим слугой, слугой почтенного купца, который путешествует по делам. Но не советую тебе слишком вольно с ним обращаться. Барсат весьма крут нравом.
Этого можно было и не говорить. Никомед и так вздрогнул от страха, представив, как он будет день за днем находиться рядом с этой обезьяной, готовой в любой момент сломать ему шею.
О, Бога, и за что вы так взъелись на несчастного халкедонца?
Абнир что-то сказал Барсату на не известном ни Феликсу, ни Никомеду языке. Тот слегка поклонился и вышел из комнаты. Парфянин вновь повернулся к греку.
— Да, — сказал он, — запомни еще одно. Тех римлян, за которыми тебе предстоит следить, зовут Марк Светоний Паулин и Гай Валерий Сабин. Они являются...
Глава XXI
Удар кинжала
Абнир прервал и удивленно посмотрел на Никомеда, у которого вдруг отвисла челюсть, а лицо исказилось в дикой гримасе.
— Нет! — прохрипел грек, дико вращая глазами. — Это невозможно. Я отказываюсь...
— Что? — Теперь парфянин разозлился всерьез. — Долго ты еще будешь морочить мне голову, собака?
— Ты сказал — Сабин? — переспросил шкипер, дрожа всем телом. — Но он же меня знает! Он убьет меня, как только увидит, и я не смогу выполнить твое задание!
И Никомед дрожащим голосом коротко рассказал парфянину, почему это у него сложились столь напряженные отношения с римским всадником Гаем Валерием Сабином.
— Да, — задумчиво протянул Абнир, когда грек закончил исповедь. — Выходит, ты и ему успел напакостить. У тебя талант наживать себе врагов, любезный Никомед.
А в душе шкипера затеплилась надежда. Ведь не захотят же парфяне ставить всю операцию на грань срыва, так рискуя. Ведь если Сабин узнает грека, то немедленно придет к выводу, что тот неспроста околачивается возле него. И задание Абнира не сможет быть выполнено!..
Однако парфянин тут же развеял эти иллюзии.
— Ну, делать нечего, — сказал он. — Лучше бы, конечно, чтобы вы не были знакомы, но теперь уже поздно что-либо менять. Я уже направил отчет моему повелителю и сообщил, что все организовано в лучшем виде. А наш царь обладает несколько порывистым характером и не потерпит задержки. Мне некогда искать тебе замену, приятель. Так что будем рисковать оба. Советую тебе хорошенько помолиться и принести щедрые жертвы твоим Богам. Думаю, их покровительство тебе весьма пригодится.
Феликс, который по-прежнему стоял, прижавшись к стене, едва поверил своим ушам. Значит, Тиберий отправляет Сабина с каким-то важным поручением, а подлец-Никомед попытается сорвать его планы...
Ну, что ж — в такой ситуации ждать больше нечего. Надо немедленно сообщить обо всем префекту города.
Но додумать мысль до конца пират не успел. За его спиной внезапно послышался легкий шорох и быстрые шаги. Феликс резко отпрянул от стены, но его глаза, до того смотревшие на свет, сейчас ничего не видели в темноте. Только какое-то неясное движение...
А в следующий миг он почувствовал на своем горле гибкую упругую петлю, сильная ладонь уперлась ему в подбородок и отогнула голову назад, мощное колено двинуло в живот.
Феликс захрипел, перед глазами его вспыхнули разноцветные огоньки, и он потерял сознание...
Сколько прошло времени, он не знал. Открыв глаза, пират понял, что лежит на полу в той самой комнате, в которой вели разговор Абнир и Никомед. Когда его зрение и мозга пришли, наконец, в порядок, Феликс увидел, что парфянский принц все так же невозмутимо сидит за столом, а рослый Барсат стоит рядом, грозно хмурясь и наматывая на левую руку гибкий длинный кожаный ремешок.
Зато Никомед в страхе забился в самый дальний угол и оттуда расширенными от ужаса глазами смотрел на Феликса.
Теперь пират мог догадаться, что произошло. Несомненно, Абнир все-таки заметил, что кто-то за ними подглядывает — ведь заметил же это сам Феликс в свое время. Видимо, парфянин был не менее наблюдательным.
Тогда он приказал своему слуге, воспользовавшись каким-то восточным наречием, неизвестным пирату и греку, проверить, в чем дело. И Барсат блестяще справился с заданием.
Он застал потерявшего бдительность Феликса врасплох, нейтрализовал его и приволок в комнату, чтобы тут принять решение о его судьбе. Каким будет это решение — сомневаться не приходилось. Уж очень важную тайну подслушал сицилиец, и теперь его, конечно, в живых не оставят. Интересы великой Парфии важнее.
Шансов на спасение у него не было — огромный Барсат внимательно следил за каждым его движением. Мало того, что парфянин был гораздо сильнее физически, так у него еще и петля, да и нож наверняка есть за поясом. И Абнир с Никомедом вряд ли останутся сторонними наблюдателями, если дело дойдет до драки.
— Кто ты такой? — безразличным голосом спросил парфянский принц. — Кто тебя подослал?
Феликс промолчал.
Никомед оживился.
— Я его знаю, господин, — сказал он. — Это бандит, пират с западного побережья. Он, кстати, дружок того самого Сабина, про которого ты мне говорил...
— Ах вот как? — глаза Абнира сузились, он холодным взглядом окинул распростертого на полу Феликса. — Это Сабин приказал тебе шпионить за мной?
— Я ни за кем не шпионил, — глухо ответил пират. — Просто случайно оказался в том коридоре и услышал голоса... Любопытно стало.