Храм Фортуны II
Шрифт:
И агент, нащупав пару монет в кармане, решительно направился в ближайший кабак, чтобы отдохнуть после трудов праведных.
Впрочем, Феликс и его друзья тоже пришли к подобному выводу.
— Эй, ребята! — крикнул Латоний. — А ну, все за мной! Идем в гадючник Кротона. Там уже ждут. Сегодня наш день!
Вся толпа с шумом, гамом и смехом двинулась по улице. По пути к ней присоединялись новые и новые люди; все поздравляли Феликса с чудесным спасением, славили цезаря и предвкушали, как сегодня напьются в ознаменование столь памятного события.
В кабаке Кротона, который носил устрашающее название «Гром и молния», их действительно уже ждали.
Сам; хозяин — низенький пучеглазый мужичок с заячьей губой — выбежал навстречу.
— Феликс! Родной ты мой!
В Риме успели очень полюбить веселого пирата. В Субурре, да и в Эсквилине, все его знали и уважали.
— Ну, что, старый жулик? — улыбнулся Феликс. — Ты хорошо подготовился? Имей в виду, сегодня я не намерен жрать твою протухшую баранину и пить кислятину, которую ты называешь вином. Деньги есть, гуляем по высшему классу!
— Да что ты говоришь! — обиделся Кротон, — Все самое лучшее, клянусь Меркурием! И еще за полцены!
Громовой вопль приветствовал эти слова. Скупердяй Кротон угощает за полцены! Такое бывает не каждый день!
— Идем! Идем! — загалдели люди. — Веселись, братья! Ура Феликсу! Ура Кротону! Ура цезарю!
Компания ввалилась в просторный сумрачный зал заведения, моментально сдвинула тяжелые деревянные столы и расселась за ними, нетерпеливо барабаня кулаками по доскам.
— Подавай!
— Скорее!
— Жрать хотим!
— Вина! Вина!
Выбежали девушки-служанки с закусками и напитками; они тоже хотели обняться с Феликсом, но под холодным взглядом ревнивой Амиры несколько стушевались и занялись выполнением своих непосредственных обязанностей. Запахло мясом и чесноком.
— Внимание! — возвестил Крисп. — Давайте поднимем кубки за нашего друга, за Феликса! Сегодня он увернулся от смерти и теперь она долго его не достанет! Будь здоров, Феликс!
Все завопили, расплескивая вино из поспешно вскинутых кубков. Пират встал.
— Спасибо, ребята, — сказал он с чувством. — Я рад, что сейчас сижу с вами, и...
— Ну, уж Плутон бы тебе такого вина не налил! — крикнул Терренций, улыбаясь во весь рот.
Все захохотали.
Люди навалились на еду, жадно хватая куски жареного мяса, сыр и хлеб. Слышалось громкое чавканье, мерный гул голосов, изредка выкрики и смех. Кротон довольно улыбался. Он был искренне рад, что Феликс так удачно выкрутился, да и доход от сегодняшнего вечера обещает быть неплохим.
— Ну и здорово же ты разделался с тем германцем в амфитеатре! — крикнул кто-то, когда первый голод уже был утолен. — Парень и не понял ничего. Как это у тебя получилось?
— А вот подожди, — с улыбкой ответил Феликс. — Попадешь на арену, тогда узнаешь.
Все снова захохотали.
Было провозглашено еще несколько тостов, настроение стало совсем праздничным. Выпивки и жратвы не убывало — за этим бдительно следил Кротон, который никак не хотел ударить лицом в грязь.
Осушив очередной кубок, вытерев губы ладонью и резко встряхнув лохматой головой, Крисп вдруг крикнул, напрягая связки, чтобы перекрыть шум зала:
— А где Филострат? Почему он не играет?
— Филострат! Филострат! — завопили остальные. — А ну, иди сюда!
— Музыку давай!
— Бездельник!
Из подсобного помещения торопливо выскочил бледный и тщедушный грек Филострат. Он был, в общем, ни к чему не пригоден, но хозяин держал его, потому что тот здорово умел играть на китаре, что весьма ценили подвыпившие клиенты.
Только поэтому Критон до сих пор и не продал раба, который — как он знал — был педерастом и только отвлекал от работы главного повара и его помощника, падких на мужские прелести.
Филострат — понимая, что от него требуется — приволок обшарпанную китару, уселся в уголке и брякнул рукой по струнам, ожидая заказов взыскательных гостей.
— "Квирину!" сыграй! — раздались крики.
— Нет, из Леандра что-нибудь!
— Нашу! Нашу! Разбойничью!
Грек понимающе улыбнулся, кивнул, перебрал пальцами струны, на что китара ответила мелодичным звуком, и резко встряхнул головой. Его лицо и большая плешь блестели от пота.
Филострат начал петь:
На большой дороге,
На большой дороге,
В темноте разбойнички стоят,
Эй, вы, недотроги,
Уносите ноги,
Мы сегодня грабим всех подряд.
Публика подхватила песню. Орал изо всех сил, выкатив глаза, кривоногий Крисп, тоненько подтягивал удивительно пискливым голосом здоровяк Латоний, в ритм мелодии стучал по столу ладонью смуглый Харисс, подвывал, зажмурившись, широкоплечий Солон.
Всем было весело, всем было хорошо.
Праздник в честь освобождения Феликса продолжался три дня; люди ели, пили, смеялись. Но вот, на четвертый день, уже после полуночи, пора было расходиться.
— Мы проводим тебя, Феликс, — предложил Крисп.
— Не надо, — махнул рукой сицилиец. — Теперь меня охраняет сам цезарь. За собой лучше следите.
Он вышел на улицу, обнимая левой рукой за талию слегка подвыпившую Амиру, которая положила голову ему на плечо.
— Ну что, котенок, идем к тебе? — спросил Феликс.
— Да, — мечтательно протянула девушка. — И вся эта долгая ночь будет наша.
Они двинулись по виа Секулариа, целуясь через каждый шаг. Им было так хорошо...
Свернув на виа Тибуртина, Феликс крепко прижал к себе Амиру, ладонью жадно теребя ее грудь. Девушка постанывала от удовольствия. Сейчас для них больше никого не существовало.