Храм Фортуны II
Шрифт:
Несогласованность в действиях германцев спасла жизнь Гортериксу и его людям. Видя, что три эскадрона его земляков уже совсем рядом, молодой командир громко крикнул:
— Отряд, стой! В боевой порядок!
Галлы — не варвары, приказ был выполнен точно и быстро. Когорта моментально образовала правильный четырехугольник, внутри которого укрылись пращники, и ощетинилась остриями копий. Обшитые медными полосками прямоугольные щиты сомкнулись в сплошную стену.
Первая волна разгоряченных погоней и забывших об осторожности хауков с разгона налетела на эту живую крепость и откатилась назад, воя от боли и устилая траву трупами своих воинов. Запахло кровью...
Херман наконец опомнился.
— Скачите туда! — крикнул он ординарцам. — Пусть Зигштос и Сигифрид возьмут весь авангард в кольцо! Пусть они уничтожат его немедленно. Ниэлс пусть пошлет своих конников по дороге — римляне наверняка уже отправили гонцов к Германику.
Ординарцы взлетели в седла и во весь опор понеслись к месту сражения, яростно колотя лошадей пятками.
Вождь был прав — заметив опасность, Авл Плавтий первым делом отрядил нескольких кавалеристов, чтобы те поспешили назад и предупредили армию Германика. И догнать их теперь было трудно. Хотя лошади у херусков Ниэлса хорошо отдохнули, а галльские были изрядно вымотаны долгим переходом. Но легат очень надеялся, что хоть один гонец, да доберется до основных сил римлян и выполнит задание.
А тем временем хауки продолжали бросаться на каре, сформированное солдатами Гортерикса; они натыкались на копья, камни пращников разили их в не защищенные шлемами головы, и, несмотря на свое огромное численное преимущество, дикари ничего не могли поделать.
Обезумевший Зигштос, понимая, что нарушил приказ и поставил на грань срыва весь план Хермана, во что бы то ни стало хотел реабилитироваться и швырял все новые и новые отряды своих воинов на острия галльских копий и под камни батавских пращников.
Германцы тоже не хотели опозориться в первой же стычке и остервенело перли и перли вперед, не обращая внимание на ждавшую их смерть и разбрызгивая вокруг кровь из многочисленных ран.
А галлы уже из последних сил сдерживали сумасшедший натиск противника. Бледные, спокойные, выдержанные, они продолжали все так же методично разить врагов, но силы их убывали с каждой минутой.
В горячке боя обе стороны как-то упустили из вида эскадроны конных лучников, которые во весь опор неслись к месту схватки. И вот вдруг послышался многократный пронзительный свист, небо словно потемнело, и лавина острых стрел обрушилась на оторопевших от неожиданности воинов Зигштоса.
Галлы стреляли с седла, навскидку.
Новые трупы германцев повалились на траву, взвыли от боли раненые, прибавилось крови.
Варвары смешались, остановились, закрываясь легкими щитами, которые представляли слабую преграду для стрелков.
Но тут из Тевтобургского леса показались первые ряды херусков, которых вел бесстрашный Сигифрид. Его воины двигались неторопливо, они выжидали, пока корпус Авла Плавтия подойдет поближе.
А конники Ниэлса уже мчались, пока еще прячась за холмами, вслед за гонцами римлян.
Херман вновь забрался на дерево и, озирая оттуда поле боя, выкрикивал свои приказы, которые тут же бросались разносить по всем позициям ординарцы из его свиты.
А первые шеренги Четырнадцатого легиона подходили все ближе и ближе. Солнце играло на медных доспехах, сверкали острия пиллумов, ветер развевал перья на шлемах, гордый орел на толстом древке, казалось, расправил свои золоченые крылья и грозным клекотом звал солдат за собой.
Когорта Гортерикса начала медленно отступать — не ломая строя, удерживая дистанцию. Лучники гарцевали вокруг, посылая стрелу за стрелой. Растерянные хауки робко двинулись вперед.
А колонна германцев из Тевтобургского леса уже обходила правый фланг отряда Плавия, пытаясь замкнуть кольцо. И опытный полководец понимал, что у него не осталось выхода. Авангард должен был принять бой и попытаться задержать врага, дать Германику время.
Еще немного, и галлы Гортерикса слились со своими. Легионеры расступились, давая возможность уставшим товарищам уйти под прикрытие щитов, а сами вновь моментально сомкнули строй.
По команде Авла Плавтия римляне тоже выстроились в каре, внутри которого остались обессилевшие люди Гортерикса и конники, в любой момент готовые совершить стремительную вылазку.
Пятая галльская когорта под командой Дуровира и батавские копейщики заняли свой участок в одной из сторон четырехугольника. А у пращников уже не осталось камней...
Опомнившись немного, хауки Зигштоса вновь двинулись вперед; справа все ближе и ближе подходили херуски Сигифрида. На равнине собралось около пятидесяти тысяч германцев. Римлян же — только семь.
— Держитесь, солдаты! — крикнул легат Плавтий, выдергивая из ножен меч и занимая место в первой шеренге. — От нас зависит все. Мы должны выстоять.
Легионеры ответили молчанием, но молчание это было красноречивее любых слов.
Они были готовы сражаться и умереть.
Глава XXX
В осаде
Было около четырех часов дня; солнце уже потихоньку начинало клониться к западу. Его теплые лучи, все больше отливающие багрянцем, освещали зеленую долину, окаймленную грядой холмов и стеной леса, и людей с оружием в руках, пришедших в это тихое, мирное место, чтобы насмерть сразиться друг с другом, победить или погибнуть,
Римский легион, словно черепаха панцирем, закрытый со всех сторон щитами, ровным четырехугольным медно-красно-коричневым пятном замер посреди зеленого травяного ковра, уже во многих местах обагренного кровью и устеленного телами павших.
А вокруг него все плотнее сжималось кольцо германцев — хауков и херусков, чтобы разом наброситься на врага и раздавить его в своих страшных объятиях.
Но командиры варваров понимали — этому они неоднократно учились на собственном горьком опыте, что простым навалом этих дисциплинированных, хладнокровных, прекрасно обученных солдат не одолеть.