Храм Фортуны
Шрифт:
— Почему ты такой угрюмый? — не выдержала наконец девушка. — Разве тебе не нравится служить нам? Или с тобой плохо обращаются?
Нумидиец в бешенстве скрипнул зубами.
— Я не собака, чтобы со мной обращались плохо или хорошо, — резко ответил он. — И чему я должен радоваться? Римляне захватили мою землю, покорили мой народ. Теперь я, вождь и сын вождя номадов, должен служить им и выполнять чьи-то приказы. Я люблю свободу! Мы, кочевники, никогда не будем рабами!
Понимая, что своими вопросами и римским воспитанием девушка может испортить хорошие отношения с Такфаринатом, Селевк негромко сказал по-гречески:
— Не надо, госпожа. Видишь, он злится. Лучше оставь его в покое. Кто знает, что придет в голову такому варвару?
Корнелия кивнула и замолчала, но в ее взгляде появилась некоторая надменность, с которой она время от времени оглядывала Такфарината и его воинов.
Да, она могла понять его чувства. Дедушка Гней учил внучку истории, и она знала кое-что об отношениях Рима с непокорной, воинственной Нумидией и ее жителями — вольнолюбивыми кочевниками.
Пути двух стран и народов довольно часто пересекались, пока не слились в один — Вечный город проглотил Нумидию, сделав ее своей провинцией, а гордых номадов сделал своими солдатами.
А ведь до того, два века назад, когда близилась к завершению длительная и кровавая вторая Пуническая война, именно нумидийцы помогли римлянам одержать окончательную победу.
Царь Масинисса со своим конным корпусом нанес страшный удар по войскам великого Ганнибала в битве при Заме в Африке. Ливийские наемники не выдержали натиска кавалерии и побежали...
Так карфагенский полководец потерпел первое — и последнее — поражение в своей жизни, а нумидийский царь Масинисса удостоился почетного звания: rex socius et amicus populi Romani — друг и союзник римского народа.
Но недолго длилась дружба — слишком уж обременительным было: для одних — соседство независимого крепкого государства, для других — незримое присутствие могучей державы, откровенный разбой римских купцов, ростовщиков и арендаторов.
Энергичный и безжалостный царь Югурта, стремясь укрепиться на не совсем законно полученном престоле, повел решительную борьбу с конкурентами. А когда после взятия Цирты под горячую руку ему попались несколько тысяч римских граждан, кровожадный номад и их не пощадил.
Вечный город объявил Югурте войну. Боевые действия продолжались шесть лет.
Хитрый и скользкий, как змея, нумидийский царь не перебирал в средствах. Предательство, обман, подкуп, жестокие расправы и грубая лесть — все шло в ход.
В римских войсках царила полная дезорганизация, солдаты и офицеры за горсть золотых монет возвращали врагу захваченное у него оружие и боевых слонов, полководцы за взятки проигрывали битвы, давая нумидийцам возможность собрать силы. Видя такое дело, на сторону Югурты встал и царь соседней Мавретании Босх.
Но наконец терпение римских граждан истощилось — народ поставил сенату резкий ультиматум, и тот вынужден был согласиться с назначением на пост командующего африканским корпусом ненавистного ему Гая Мария.
Марий железной рукой взялся наводить порядок; он в корне реформировал армию, изменив как организацию ее, так и вооружение солдат. А потом в нескольких битвах растоптал нумидийцев, ловким дипломатическим путем поссорил Югурту с мавретанскими союзниками и, наконец, добился выдачи врага.
Связанного Югурту передали квестору Мария — Луцию Корнелию Сулле; он был проведен в триумфальном— шествии победителя, а потом задушен в тюрьме.
С тех пор ненависть поселилась в отношениях двух стран, искра враждебности тлела и тлела.
Пламя вспыхнуло через шестьдесят лет после смерти Югурты — очередной нумидийский царь, Юба, взбунтовал своих кочевников и — выбрав меньшее из двух зол — примкнул к сторонникам Гнея Помпея, которые вели борьбу против Гая Юлия Цезаря.
После того, как Помпей, разбитый при Фарсале, бежал в Египет и был там предательски умерщвлен придворными царя Птолемея, а Цезарь выдержал осаду в Александрии и разгромил египетскую армию Ахиллы, последним оплотом его соперников осталась Африка.
На нее и обратил острие своего меча будущий диктатор. Его легионы высадились на побережье, где и были атакованы войском помпеянцев и крупным соединением нумидийской конницы. Но на сей раз счастье покровительствовало Цезарю — в сражении у Тапса он одержал блестящую победу, навсегда стерев с политической карты Рима термин «помпеянцы».
А покинутый всеми царь Юба покончил с собой; Нумидия стала римской провинцией. Юный сын нумидийского правителя был взят в качестве заложника и отправлен в Вечный город.
Спустя пятнадцать лет этот сын, тоже Юба, вместе с армией Октавиана пройдет путь от мыса Акция до Александрии, будет свидетелем разгрома Антония и смерти Клеопатры.
А еще через некоторое время Август женит его на дочери египетской царицы и римского полководца — Селене. Младший Юба будет поставлен марионеточным царьком в соседней Мавретании — в награду за лояльность последней.
А обескровленная Нумидия вынуждена была взвалить на свою спину почетную, но весьма обременительную обязанность именоваться римской провинцией.
Об этом додумана сейчас Корнелия, внучка сенатора и консуляра, глядя на смуглого бородатого вождя номадов, который ехал, опустив голову и хмуря брови.
Глава V
Война
Солнце уже начинало клониться к горизонту, когда отряд взобрался на какой-то горный хребет, и Такфаринат показал рукой вниз.
— Вон там мое селение.
Корнелия, киликиец и их спутники облегченно вздохнули. Наконец-то! Скоро можно будет слезть с лошадей и размять затекшие ноги. Нумидийцы тоже, казалось, были рады, что возвращаются домой. Селевк заметил, что бородатые воины не проявляют чрезмерного рвения на службе у римлян. Ну, да ладно, его это не касается. Он должен только доставить внучку Сатурнина в безопасное место, как обещал хозяину. А отношения с кочевниками — это проблема наместника Фурия Камилла.