Храм и ложа. От тамплиеров до масонов
Шрифт:
Приток регулярных британских частей в Северную Америку привел к распространению масонства, и особенно масонства «высших градусов», находящегося под покровительством Великой Ложи Ирландии. Из девятнадцати пехотных подразделений, находившихся в подчинении у Амхерста, как минимум в тринадцати действовали масонские ложи. Подполковник Джон Янг – он командовал батальоном 60-го пехотного полка, который находился в личном подчинении Амхерста и под Луисбургом, и под Квебеком – еще в 1736 году был назначен сэром Уильямом Синклером из Росслина заместителем Великого Магистра Великой Ложи Шотландии. В 1757 году он стал Провинциальным Великим Магистром всех шотландских лож в Америке и Вест-Индии. В 1761 году Янга в 60-м пехотном полку сменил подполковник (впоследствии генерал-майор) Августин Прево. В том же году Прево стал Великим Магистром всех масонских лож британской армии, находящихся под покровительством еще одной масонской организации, Древнего и Принятого шотландского обряда.
В 1756 году полковник Ричард Гридли был уполномочен «собрать всех Свободных и Принятых масонов в поход против Кроун-Пойнта [впоследствии взятого Амхерстом] и сформировать из них одну или несколько лож». Когда в 1758 году был захвачен Луисбург, Гридли основал в нем еще одну ложу. В ноябре 1759 года, через два месяца после взятия Вулфом Квебека, шесть полковых лож из подразделений, расквартированных в крепости, собрались вместе. Поскольку в гарнизоне Квебека насчитывалось такое количество лож, было принято решение объединить их все в Великую Ложу и выбрать Великого Магистра. В соответствии с этим решением Великим Магистром провинции Квебек стал лейтенант Джон Гине из 47-го пехотного (впоследствии ланкаширского) полка. Через год его сменил полковник Саймон Фрэзер, командир 78-го пехотного полка. Весьма примечательно, что Фрэзер был сыном лорда Ловата, известного якобита, который принимал участие в восстании 1745 года и приобрел печальную славу последнего человека, казненного в Тауэре. В 1761 году Саймона Фрэзера на посту Великого Магистра Квебека сменил Томас Спан из 47-го пехотного полка. За Спаном последовал капитан Милборн Уэст из того же полка; в 1764 году Уэст стал Великим Магистром всей Канады.
Одним их самых интересных аспектов этого процесса можно считать относительно низкие чины, невысокое происхождение и неприметность людей, занимавших такие высокие посты. Большая часть из них не были аристократами, никогда не приобретали известность в обществе и не сделали блестящей карьеры в армии. В основном это были «простые солдаты». Из назначения таких фигур, как лейтенант Гине и капитан Уэст, можно понять, каким образом функционировали военные ложи, как они сосуществовали с субординацией, и почему они были такими популярными. Младший офицер, такой, как лейтенант Гине, ежедневно общался с рядовым составом, который внутри ложи мог держаться с ним на равных. Одновременно как Великий Магистр Квебека он стоял выше старших по званию офицеров. Таким образом, военные ложи обеспечивали гибкость взаимодействия и общения, которая в те времена являлась необычным, а возможно, и уникальным общественным явлением.
Неудивительно, что масонство, столь распространенное в британской армии, проникло в среду колониальных чиновников, а также в возглавляемые ими учреждения. Американские командиры и чиновники использовали любую возможность, чтобы стать не только братьями по оружию, но и объединиться в масонское братство. Поощрялись связи между регулярными британскими войсками и их коллегами в колониях. Ложи процветали, а масонские ранги и титулы раздавались направо и налево подобно медалям или повышениям в должности. Такие известные люди, как Израэль Патнам, Бенедикт Арнольд, Джозеф Фрай, Хью Мерсер, Джон Никсон, Дэвид Вустер и, разумеется, сам Вашингтон, снискали себе не только воинскую славу. Они также – если до этого не состояли в братстве – были приняты в масонские ложи. И даже тот, кто непосредственно не стал масоном, постоянно испытывал влияние масонства, распространявшегося из британской армии и смешивавшегося с уже основанными в колонии ложами. Таким образом, масонство пронизало всю колониальную администрацию, все общество и культуру американских колоний.
Это относится не только к самому масонству – то есть обрядам, ритуалам, традициям, возможностям и привилегиям – по и к атмосфере, менталитету, иерархии взглядов и ценностей, для которых масонство было чрезвычайно эффективным каналом распространения. Масонство того времени стало прибежищем волнующего и энергичного идеализма, который был заразителен сам по себе. Большинство колонистов не читали Локка, Юма, Вольтера, Дидро или Руссо – как, впрочем, и английские солдаты. Однако через систему лож философские идеи, ассоциировавшиеся с этими мыслителями, становились доступны всем. Именно через ложи «простые» колонисты узнавали о таких возвышенных понятиях, как «права человека». Именно через ложи они знакомились с идеями совершенствования общества. Новый Свет, казалось, представлял собой чистый лист, нечто вроде лаборатории для социальных экспериментов, в Которой принципы, проповедуемые масонством, можно было применить на практике.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПОЯВЛЕНИЕ ЛИДЕРОВ-МАСОНОВ
Один из ключевых вопросов войны за независимость Америки заключается в следующем: каким образом и почему Британия умудрилась потерять свои колонии. Дело в том, что война была не столько «выиграна» американскими колонистами, сколько «проиграна» Британией. Британия могла – независимо от усилий колонистов – в одиночку победить или проиграть в этом конфликте. Если она активно не выбрала победу, то своим бездействием обрекла себя на поражение.
В большинстве конфликтов – к примеру, в войне за Испанское наследство, в Семилетней войне, в войнах наполеоновской эпохи, в Гражданской войне в Америке, во Франко-прусской войне и двух мировых войнах двадцатого столетия – победу или поражение одной из противоборствующих сторон можно объяснить с военной точки зрения. В большинстве таких конфликтов историки могут назвать один или несколько конкретных факторов – тактические или стратегические решения, те или иные кампании, сражения, вопросы тылового обеспечения (такие, как пути подвоза или объем промышленного производства) или просто истощение ресурсов. Любой из этих факторов, по отдельности или в сочетании с другими, способствует поражению одного из противников или делает его неспособным продолжать борьбу. Однако в войне за независимость Америки нельзя найти подобных факторов, на которые мог бы указать историк. Даже два сражения, которые обычно считаются «решающими» – под Саратогой и Йорктауном – могут рассматриваться как решающие только с точки зрения боевого духа американцев или с высоты нашего времени в смысле неуловимого «водораздела» истории. Эти сражения ни в коей мере не подорвали силы Британии и не лишили ее способности продолжать войну. В них участвовала лишь малая часть британских войск, размещенных в Северной Америке. Война продолжалась еще четыре года после битвы под Саратогой, и за это время поражение Британии было компенсировано серией побед. А когда Корнуоллис капитулировал под Йорктауном, большая часть британских войск сохранилась. Более того, они были способны к продолжению военных действий на всей территории колоний, а также обладали стратегическим преимуществом и перевесом в численности. В войне за независимость Америки не было ни одной решительной победы, сравнимой с Ватерлоо, и ни одного неотвратимого «поворотного пункта», сравнимого с Геттисбергом. Как будто англичане просто устали – им стало скучно, они потеряли всякий интерес к войне, собрались и отправились домой.
В американских учебниках истории приводятся стандартные объяснения поражения Британии – разумеется, причины эти носят военный характер, что является доказательством доблести американских солдат. Так, например, часто высказывается предположение, а иногда и открыто утверждается, что вся Северная Америка взяла в руки оружие и оказала сопротивление Британии – ситуация, подобная наполеоновскому или гитлеровскому вторжению в Россию, когда весь народ объединился, чтобы дать отпор агрессору. Чаще, однако, говорится о том, что британская армия в Диких лесах Северной Америки чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды, что она не была подготовлена к тактике партизанской войны, которая использовалась колонистами и диктовалась характером местности. Нередко можно слышать утверждение, что британские командиры были некомпетентны, глупы, ленивы, коррумпированы, что их перехитрили и обыграли при помощи искусных маневров. Стоит остановиться на каждом из этих положений в отдельности.
В действительности британская армия не сталкивалась с целым континентом или народом, объединившимся против нее. Из тридцати семи газет, выпускавшихся в колониях в 1775 году, двадцать три поддерживали восставших, семь оставались преданными Британии и семь были нейтральными или не определились в своих симпатиях. Если эти цифры отражают настроение населения колоний, то целых 38 процентов колонистов не были готовы поддержать восставших. На самом деле значительное число колонистов сохраняли тесные связи со страной, которую они считали своей родиной. Они добровольно становились шпионами, передавали информацию, предоставляли пристанище и провиант английским войскам. Многие из них взяли в руки оружие и присоединились к регулярной британской армии, выступив против своих соседей по колониям. Во время войны насчитывалось не менее четырнадцати подразделений «роялистов», действовавших в составе британской армии.
Нельзя признать обоснованным и заявление, что британская армия не была готова к тому типу войны, которая шла в Северной Америке. Во-первых – и вопреки широко распространенному мнению – большая часть военной кампании не включала в себя партизанских действий. В основном боевые действия представляли собой детально спланированные сражения и осады городов – как раз то, что имело место на европейских театрах военных действий, и в чем была сильна британская армия и входившие в ее состав гессенские наемники. Но даже в условиях партизанской войны британские войска не оказывались в проигрышном положении. Как мы уже видели, Амхерст, Вулф и их подчиненные еще за двадцать лет до этих событий применяли точно такую же тактику, вытесняя французов из Северной Америки. В действительности британская армия первой освоила тактику, которую диктовали леса и реки, заставлявшие отказаться от приемов и боевых порядков, использовавшихся на полях сражений Европы. Возможно, гессенские наемники действительно оказались уязвимыми для подобной тактики, но такие британские подразделения, как 60-й пехотный полк – самое первое стрелковое подразделение Амхерста – были способны побить колонистов их же собственным оружием, то есть теми методами, которым военные лидеры восставших научились у британских командиров.