Храм любви при дворе короля
Шрифт:
– Тогда пропустишь обед.
– Боюсь, что да. Не знаю, сколько времени придется пробыть там.
– Мерси, – предложила Сесили, – пошли, пообедаешь, а потом отправляйся. Может, Джон Клемент пойдет с тобой.
Это было искушением. Ей представился обед в любимом доме, представилось, как она произносит молитву перед едой, словно в прежние дни, представились интересный разговор, а потом поездка на одной лошади с Джоном Клементом в Бленделс Бридж, представилось, как она выслушивает его диагноз, а потом предлагает собственный.
Но болезнь
– Нет, – сказала Мерси. – Надо отправляться сейчас же. Нед, подожди меня. Я только возьму несколько целебных отваров.
Элизабет и Сесили вернулись в дом, а Мерси поплелась по снегу в Бленделс Бридж.
Бушевала метель. Знакомые места казались незнакомыми, все было затянуто толстым белым покрывалом, скрадывающим очертания живых изгородей и коттеджей.
Однако Нед знал дорогу. Мерси слепо шла за ним. Вскоре пальцы ее окоченели, ноги промерзли. Путь – обычно десятиминутный – занял более получаса.
«Значит, я не увижу его, – думала она, – я давно уже его не видела. Он так занят, что приезжает очень редко. А когда это происходит, я не могу находиться там!»
Они пришли к коттеджу. От камышовых матов несло вонью. В помещении было душно и вместе с тем очень холодно. Сидящую на стуле женщину била дрожь. Услышав голос Мерси снаружи, она повеселела.
– Спасибо, что пришли! – воскликнула она, когда Мерси вошла.
Глянув ей в глаза, девушка подумала: «Ее взгляд будет мне воздаянием».
Опустясь на колени возле мужчины, лежащего на грязной соломе, она положила ладонь на его горячий лоб. Мужчина закашлялся.
– Кашляет вот уже несколько часов, – сказала женщина. – Боюсь, кашель его задушит.
– Когда погода улучшится, – сказала Мерси, – его надо доставить ко мне в больницу. Лежать здесь ему нельзя.
Мужчина с мольбой поглядел ей в глаза. Казалось, он просил дать ему здоровье.
Достав из сумки одну из взятых бутылочек, Мерси заставила его выпить содержимое. Душный, холодный воздух комнаты вызывал у нее дрожь, от вони половиков подташнивало.
Она подумала: «Если бы только я могла забрать его отсюда… в одну из моих теплых комнат, уложить на койку под одеяла. Дать ему горячего супа, свежего воздуха, то, может, вылечила бы».
– Что с ним, мистресс Мерси? – спросила женщина.
– Очень болен.
– Он умрет?
Мерси глянула в ее испуганные глаза. Как сказать: «Здесь я ничем не могу ему помочь»? Как сказать: «Выбросьте свои грязные половики»? Беспокоить их сейчас – значит, удвоить опасность. Болезнь зашла не так далеко, чтобы его нельзя было спасти. Будь погода получше, она нашла бы крепких мужчин, носилки, и больного унесли бы из этого вонючего жилья. Но как сделать это в метель?
Мерси, закрыв глаза, стала молиться, чтобы Бог вразумил ее, и тут словно каким-то чудом дверь отворилась, появился сильный, всемогущий доктор Джон Клемент.
– Джон! – радостно
– Как видишь, Мерси. Девушки сказали мне, где ты, и я приехал узнать, могу ли оказать помощь.
– Слава Богу! Моя молитва услышана.
– Как пациент?
Клемент опустился на колени, посмотрел в лицо больному.
– Этот дом… – сказала Мерси, и Джон кивнул. – Если бы только я могла переправить его в больницу, – продолжала она, – ухаживать за ним там, то, думаю, смогла бы поставить на ноги.
Помолчав, Джон сказал:
– Я приехал верхом. Лошадь привязана возле коттеджа. Можно усадить его в седло и отвезти в больницу.
– По снегу?
Джон в ответ поглядел на грязные половики, на сырые, вонючие глинобитные стены.
– Здесь он не выживет.
– А если мы выведем его на холод?
– Случай такой, что нужно рискнуть.
– Ты пойдешь на этот риск, Джон?
– Пойду. А ты?
– Тоже, – ответила Мерси. – Как ты, так и я.
Счастье приходит в самых неожиданных местах, в самое неожиданное время. Ветер со снегом дул Мерси в лицо; она вся промокла и окоченела, однако радость согревала ее.
Редко она бывала так счастлива в жизни, как идя по снегу с Джоном Клементом, между ними находилась лошадь с больным, ее вел под уздцы мальчик.
Летом состоялись две свадьбы.
Элизабет с Уильямом Донси и Сесили с Джайлсом Хероном венчались в часовне одного из особняков, принадлежащих семейству Эллингтонов.
Айли, теперь леди Эллингтон, была рада встретиться с семьей по такому случаю.
Жила Айли счастливо. Муж обожал ее, у нее рос ребенок, однако она по-прежнему оставалась очаровательной озорницей.
С большим удовольствием она показала матери кухни. Они были более старыми, чем в Челси, и гораздо более роскошными.
Алиса неодобрительно фыркала на то, на другое, изо всех сил старалась найти какие-то недостатки – и поздравляла себя с тем, что удачнее всех вышла замуж ее дочь.
– Мама, видишь, какие потолки? Джайлс очень ими гордится. Посмотри, как искусно расписаны. В современных домах не найдешь ничего подобного. Взгляни на эти картины. Везде представлены сцены каких-то сражений. Только не спрашивай каких, я не знаю. В большой зале у нас висит фламандский гобелен, ничуть не хуже тех, что у милорда кардинала в Титтенхенгере или Хэмптон-корте.
– Надо же! – сказала Алиса. – Что готовится на кухне, поверь мне, гораздо важней картин и гобеленов. А стряпню еще надо попробовать.
Айли поцеловала мать. Ей нравилось дразнить всех: сводных сестер, отчима, мать, мужа. И очень приятно было видеть их всех снова.
Маргарет заговорила с ней об Уильяме Донси.
– Элизабет любит его, но любит ли он ее? Или думает лишь о том, что может сделать для него наш отец?
– Так вот, – сказала Айли, уверенная в собственной очаровательности, – если он ее не любит, она должна заставить его. А если не полюбит…