Храм пустоты
Шрифт:
Призрак? Дух? Мне все равно не страшно.
По-настоящему страшные вещи не имеют формы. Каким бы угрожающим и отталкивающим не было это создание, ему не напугать меня, если его можно загнать хоть в какие-то рамки.
Пусть это действительно призрак — но отличаюсь ли от него нынешняя «я»? Он неживой, и я — утратившая причину существовать. Где разница?
Дымное облако качнулось вперед и окутало меня.
Леденяще острое прикосновение, заставившее все тело судорожно напрячься. В позвоночник словно впились и процарапали
Это было отвратительно, но я продолжала сидеть. Прямо и молча. Бесчувственно глядя перед собой. Время тянулось, словно вечность, но, наконец, присосавшийся ко мне призрачный туман растаял, словно слизняк, посыпанный солью.
Очнувшись, я поняла, в чем дело. Пять часов миновало, и призрак растворился, изгнанный спасительной новой зарей. В изнеможении я откинулась на подушки, пытаясь заснуть.
Граница пустоты: часть 04 03
Проснувшись, я не увидела ничего. Мои глаза по-прежнему скрывал толстый слой бинтов. Новое утро, кто знает, какое по счету с тех пор, как я пришла в себя?
Тихое, безмятежное утро. Ни души.
Бархатная тишина мягко приняла меня в свои объятия — так нежно, что я растворилась в ней, почти утратив себя.
Щебет птиц за окном.
Ласковое прикосновение солнечных лучей.
Упоительно чистый воздух, которым можно дышать полной грудью.
Как непохоже это на мир мрака и пустоты. Этот мир… он — прекрасен.
Но могла ли я безмятежно наслаждаться им? Окутывающая меня утренняя свежесть, омывающая все оставшиеся органы чувств целебным покоем, вызывала лишь одну горькую мысль:
«Они счастливы. Даже… так».
Люди невероятно одиноки. И вот что странно, ведь брести в пустоте, не позволяя никому приближаться к себе, намного безопаснее. Почему же одиночество настолько невыносимо?
«Я» прошлая была совершенна. Ничего лишнего, самодостаточность, холод, отчуждение. Мне не нужен был никто. Теперь все изменилось, я стала другой. Совершенство исчезло. Меня невыносимо тянуло вперед — искать ту половину, которой я лишилась. Отчаянное, безумное, страстное желание.
Но кого же я ищу?..
Самоуверенно назвавшаяся консультантом-психотерапевтом докторша приходила каждый день. Я поймала себя на том, что дожидаюсь момента, когда простучат ее каблучки и скрипнет дверь. Эти незатейливые беседы стали единственной отдушиной в тягучей рутине сменяющих друг-друга одинаковых дней.
— …Вот как. Хм, так я и предполагала. Дело было не в том, что ШИКИ не мог командовать общим телом, просто он не считал нужным утруждаться. Чем больше я узнаю, тем восхитительнее выглядит ваш миленький дуэт.
Небрежно подтащив стул поближе, и усевшись у кровати, докторша светилась неприкрытым удовольствием. По какой-то необъяснимой причине она был в курсе моих сложных и тайных обстоятельств, хотя о раздвоении личности
Не успела я оглянуться, как уже обсуждала самое сокровенное, хмурясь в ответ на ее необидные поддразнивания.
— В раздвоении личности нет ничего смешного.
— А вот и нет. Разумеется, вы двое не подпадаете под такой скучный и хорошо изученный диагноз, как диссоциативное расстройство идентичности. Одномоментно существующие, наделенные свободой воли личности, мало того, способные координировать свои действия — это нечто уникальное. Такое сложное состояние правильно было бы назвать не раздвоением личности, а «субстратом самостоятельных личностей».
— Субстрат… самостоятельных личностей?
— Именно. Хотя некоторые вопросы так и не снимаются. Прежде всего, труднообъяснима пассивность ШИКИ, который, по твоим словам, чаще всего спал. Причин для этого я не вижу… и это выглядит странно.
ШИКИ, погруженный в бесконечный сон.
Наверное, я — единственная, кто может ответить, почему.
ШИКИ нравилось видеть сны. Он был мечтателем — куда больше, чем Шики.
— Итак, он не возвращается?
Ответом докторше было лишь молчание.
— Понимаю. Он умер. Два года назад, в той катастрофе. Вместо тебя.
Она помолчала, потом заговорила снова.
— Вот откуда прорехи в твоей памяти. Он умер, унеся свои воспоминания с собой. Их уже не вернуть. Что именно связывало Рёги Шики с серийным убийцей… все безвозвратно кануло во тьму забвения.
— Те убийства… говорят, маньяка так и не поймали.
— Да. Он исчез, как и не было, сразу после происшествия с тобой. Знать бы, что тогда на самом деле происходило. — Даже по голосу было ясно, что докторша криво усмехнулась. — Как бы то ни было, ШИКИ ушел сознательно. Понимаешь, если бы он продолжал дремать, игнорируя внешний мир, погибла бы Шики. Трудно сказать, что его к тому побудило, но он принял удар на себя — и по собственной воле.
Я не знала, что на это ответить — как бы близко это меня ни касалось.
Не знала.
— Меня не спрашивайте. Лучше скажите, ножницы принесли?
— Увы, не смогла — что и неудивительно. После твоих художеств все колюще-режущее строжайше запретили.
Ее ответ не удивил меня. Были ли тому причиной ежедневная физиотерапия — неизвестно, но мои мускулы восстановились настолько, что я уже могла двигаться самостоятельно. Врачи выражали осторожно-оптимистичное удивление. Я была первой пациенткой, которая приходила в форму так быстро, упражняясь по несколько минут всего два раза в день.