Храни меня

О'Тул Саммер

"Они?" пискнула я, мой желудок забурлил, пока я переваривала ее слова.

"Только через мой труп", — рычит Роан, толкая меня за собой.

"Мы можем это устроить", — высокомерно говорит она. От звука взводимого пистолета у меня стынет кровь. Один из мужчин, стоящих у двери, подошел ко мне сзади и держит пистолет у затылка Роана, перегнувшись через меня.

"Это лишнее, я сделаю это!" кричу я, вскакивая между Роаном и стрелком и пытаясь привлечь к себе всеобщее внимание.

"Черта с два ты это сделаешь", — рычит он и делает выпад в мою сторону, но останавливается, когда ствол вновь

сходится с его головой.

"Я не говорил, что ты можешь двигаться", — хрипло говорит мужчина.

"Ты не знаешь, на что соглашаешься". Голос Роана напряжен, а его глаза умоляют меня.

"Я знаю. Ты хочешь, чтобы я трахалась с мужчинами на глазах у толпы. И если я это сделаю, ты ведь не убьешь его?" Ненавижу маленькие крупицы паники и отчаяния, которые просачиваются в мой голос.

"Я не хочу, чтобы ты трахалась с мужчинами. Я хочу, чтобы тебя трахали мужчины. Люди заплатили хорошие деньги за шоу, и я им его устрою". Она накручивает прядь своих вороных волос на палец, словно я на грани того, чтобы наскучить ей.

Я глубоко сглатываю и стараюсь стоять прямо. Мне невыносимо смотреть на Роана. "Хорошо, я сделаю это".

"Подожди-подожди!" Впервые с тех пор, как мы с ним познакомились, Роан звучит взволнованно.

"Еще одна вспышка, и он нажмет на курок, мистер Фокс", — огрызается жрица, и Роан делает успокаивающее движение рукой, словно пытаясь разрядить обстановку.

Вы сказали, что обычно выбирают "трахаться" или "драться", да? Он сохраняет спокойный и ровный тон. "Позволь мне драться. Твои люди хотят шоу? Я устрою им чертовски кровавое шоу".

Она поднимает глаза к флуоресцентным лампам и вздыхает, словно в раздумье. Через мгновение ее шокирующие зеленые глаза снова смотрят на Роана с новым дьявольским блеском. "Договорились. Но ты сражаешься с Госпожой Удачей".

Я слушаю, как толпа топает и хлопает в ладоши, а в животе у меня бурлит тревога, когда я заклеиваю руки Роана в подсобке. Его лицо — каменная маска. "Мы можем убежать", — говорю я.

Он смотрит на меня со скамейки, на которой сидит, и криво улыбается. "Не надо меня успокаивать, Кортес".

Я еще раз обматываю ленту вокруг его руки. "Не позволяй своему эго мешать тебе. Если понадобится, отключись".

"Нет победы — нет информации". Он пожимает плечами, сгибая пальцы, чтобы проверить обмотку.

"Мы найдем другой способ… "1

Он притягивает меня к себе, его руки блуждают по моим бедрам с такой нежностью, что у меня на глаза наворачиваются горячие слезы. Когда его глаза возвращаются к моим, в голубом цвете появляется далекая грусть, но она вмиг исчезает и сменяется мрачным смехом. "И отключаться — не вариант, маленькая угроза".

Мое сердце замирает от тошнотворного осознания. "Ты имеешь в виду…"

Он поворачивает шею из стороны в сторону, разминая мышцы. "Если я не уйду с этой сцены победителем, то я вообще не уйду".

Мое горло словно уменьшилось вдвое, пока я пыталась проглотить правду. Оказывается, я не могу ее проглотить, и вместо этого я решительно

качаю головой. "Нет, нет. Мы можем позвонить твоим братьям, я позвоню отцу, и они вытащат нас отсюда".

Он берет меня за запястья, не давая моим рукам дико жестикулировать. "Весь квартал заблокирован. Ни один звонок не поступает и не проходит".

"Ты встал". Охранник просовывает голову в дверь.

На этот раз, когда мы проходим сквозь толпу, я без колебаний беру его за руку. Я не думаю ни о мертвых женщинах, ни о начальнике тюрьмы, ни о том, что будет, когда все закончится. Все, о чем я думаю, — это о том, как идеально ложится моя рука в его и как правильно не уклоняться от будущего, которое может никогда не наступить.

Когда мы достигаем нижней ступеньки сцены, я останавливаю его и прижимаюсь к его лицу дрожащими руками. В моей голове проносится множество мыслей. Я хочу сказать ему, что если его убьют, то я убью его сама. Я хочу, чтобы он знал: если это последний момент, когда мы вместе, я буду благодарить бога, с которым не разговаривала годами, за то время, что мы провели вместе. Он никогда не чувствовал себя настолько моим, как сейчас, когда я могу его потерять. Вместо этого я говорю: "Я буду ждать тебя здесь, когда ты выиграешь".

Охранник подталкивает его, и я вытягиваюсь на носочках, притягивая его лицо к своему для того, что, как я понимаю, будет нашим первым поцелуем и вполне может стать последним. Его руки на моей талии удерживают меня, прежде чем у меня появляется шанс. "Скоро увидимся, Кортес".

Первые слова, которые он когда-либо говорил мне, снова звучат эхом, когда он поворачивается спиной, чтобы подняться на сцену, и мне кажется, что маленькая частичка меня раскалывается внутри.

Самый большой и громоздкий мужчина, которого я когда-либо видел, идет с другой стороны сцены. Это чертова гора с бородой. Его кулаки почти такие же большие, как голова Роана.

В центре стоит человек в костюме и поправляет галстук, прежде чем заговорить в микрофон. "Вместе с Горой" — он протягивает руку в сторону гиганта — "Леди Удача участвует в этом бою!". Толпа сходит с ума от его заявления, а я оглядываюсь по сторонам в замешательстве.

"Каждый боец бросит пару костей. Тот, кто бросит больше, получит оружие на выбор". Он взмахивает рукой, и женщина, одетая в облегающую версию пурпурного платья жрицы, обходит сцену, демонстрируя поднос с предметами.

Мачете. Молоток. Стальная цепь. Топор.

У меня кружится голова, а сердце колотится так быстро, что по телу пробегают мурашки.

"Если кто-то из бойцов покажет змеиные глаза, госпожа Удача будет к нему неблагосклонна. Ему придется отказаться от права на оружие".

Я борюсь с желанием закричать и смотрю на Оракула в ее кресле. Она барабанит когтями по одной из ручек кресла, поднося к губам золотой кубок. Эксцентричная, садистская сука.

Женщина с подносом оружия подходит к противнику Роана с серебряным подносом поменьше. Рефери сгрудились вокруг него, пока он достает из подноса две игральные кости и трясет их в своем огромном кулаке. Толпа затаила дыхание, в гулком помещении стало жутко тихо. Настолько тихо, что, когда он отпускает кости, слышно, как они стучат по металлическому подносу.