Хранимые ангелами
Шрифт:
– О, госпожа Паркс, вы не должны портить наше романтичное представление об ангелах, – шутливо упрекнул Эллиот.
– Почему бы им не являться в виде цветка? – все еще посмеиваясь, сказала госпожа Паркс. – Или ягненка, или мальчика с рыжими волосами и ушами, торчащими в стороны, чтобы ловить ветерок?
Джун быстро глянула на ребенка, чтобы посмотреть, не обидело ли его это описание, но у мальчугана лицо порозовело от смеха.
Он только сказал:
– Бабушка, поосторожнее!
– Прекрасно, тогда так, – сказал Эллиот. – Это было небесное воинство Джосов, поющих и возносящих
Он снова взъерошил волосы ребенка, и снова все безудержно рассмеялись.
Вечер прошел очень быстро. Или, может быть, так только казалось, потому что бабушка и внук ложились по-деревенски рано, но очень скоро наступила ночь.
Над кухней был чердак, где, по-видимому, спал Джос. Когда вечером Джун задумалась о том, где они будут спать, она предположила, что на эту ночь Эллиот разделит с мальчиком чердак, а госпожа Паркс как-нибудь устроит ее с собой в спальне. Но, в конце концов, все получилось совсем иначе.
– Ну, милочка, – обратилась к Джун госпожа Паркс, когда зевающий Джос упомянул о постели. – Вам нужно умыться и надеть ночную рубашку, я найду вам ее. У меня припрятана подходящая. Этой ночью, а, возможно, и следующей я буду спать у Джоса. А вас и вашего мужа милости просим в спальню.
Как же так – она же должна была понять, что они живут врозь!
От шока Джун окаменела.
– Я… я не собираюсь выгонять вас из вашей постели.
Но госпожа Паркс улыбнулась ей теплой, ослепительной, удивительно красивой улыбкой.
– Это меня нисколько не затруднит, милочка. Я буду только рада.
Беда заключалась в том, что противостоять такой доброте и такой любви было просто невозможно. Это глупо, подумала Джун, но все выглядит так, будто, несмотря на краткость их знакомства, госпожа Паркс любит ее.
Она ждала, что Эллиот возразит, объяснит, что он будет счастлив разделить чердак с Джосом. Она ждала, что Джоса обрадует перспектива разделить свое место наверху с новым другом.
Но ни один из них не промолвил ни слова.
– Спасибо, – пробормотала Джун, следуя за госпожой Паркс сначала в спальню, а из нее в маленький закуток, отделенный занавеской – что-то вроде туалетной. – Вы очень добры.
Госпожа Паркс погладила ее по плечу.
– Все будет хорошо, милочка, – повторяла она снова и снова. – Верьте мне, так и будет.
Примечания
(1) Вертеп
В данном случае – воспроизведение сцены Рождества с помощью фигурок (кукол), изображающих младенца Христа, ангелов, пастухов и т.д.
Примерно в таком виде:
Так же "вертеп" это
• устаревшее название пещеры, сохранившееся в церковнославянском. Согласно Евангелию (Лк.2:4-7) в Вифлеемском Вертепе произошло Рождество Иисуса Христа.
• своеобразный кукольный театр, изображающий сцену Рождества.
• в переносном смысле (от вертепов разбойников) притон; место разврата и (или) преступлений;
Относительно последнего, переносного, значения слова «вертеп» (не имеет никакого отношения к данной новелле Бэлоу, но, тем не менее, интересно)
Слово вертеп получило дурной смысл, равносильный притону, месту, далекому от праведности. Такому положению мы обязаны первым на Руси кукольным театрам. Наиболее доходным промысел кукольников был на праздничных Рождественских ярмарках, когда народ гулял и легко тратил деньги на развлечения. Поэтому самым распространенным спектаклем была Рождественская история. Кукольные вертепы были небольшие, их легко было переносить с места на место. Когда ярмарки закрывались, кукольники (ради наживы) перемещались в кабаки и пивные. В этих заведениях, в вертепах они показывали уже совсем другие сюжеты, более подходящие пьяной публике.
Часть 5
На ней была белая льняная ночная рубашка с длинными рукавами, укутывающая ее от шеи до пят. Она распустила и тщательно расчесала волосы. Ровные и блестящие, они ниспадали почти до талии. Она сидела на самом краешке дальней стороны кровати. Очень прямо и спиной к нему. Он уже потушил огонь в очаге и помог Джосу установить на ночь решетку.
Он чуть задержался в дверях, а затем прошел и поставил свечу. Ее плечи слегка опустились.
– Я буду спать на полу, – спокойно сказал он. – Пойду, принесу свое пальто. Мне будет вполне тепло и удобно.
На какое-то мгновение, пока он поворачивался, намереваясь выйти в главную комнату, она задержалась с ответом.
– Нет, – остановил его ее голос. – Пол твердый и к утру будет очень холодным. Это глупо.
Он увидел, что она встала, откинула одеяло со своей стороны, забралась на кровать и натянула одеяло до самых ушей. Она так и не посмотрела на него и проделала все это, ни разу не обернувшись. Она лежала на самом краешке, рискуя свалиться.
На протяжении месяца он познавал ее, в том смысле, в котором мужчина познает свою жену. Часто. Непрестанно. Ночью и днем. Пока, наконец, не осознал, что ее слезы украдкой и ее невольная угодливость со временем не пройдут. Но он не желал пользоваться своими правами господина и повелителя.
Он так тогда устал, так утомился от пережитого. От самой жизни. Он любил ее так глубоко. И так же неистово ненавидел. Пока не обратил ненависть на себя.
Интересно, что бы она сейчас сделала или сказала, если бы он вдруг проболтался о том, что случилось на следующий день после того, как она бросила его. О том, что он четверть часа стоял в своем кабинете, сначала приставив пистолет к виску, а затем – для большей надежности – засунув дуло в рот и пытаясь набраться мужества, чтобы нажать на курок. И как позже, уже отшвырнув пистолет, рыдал куда дольше этих четверти часа.