Хранить вечно. Дело № 3
Шрифт:
Правда, знать об этом автор монографии никак не мог – Яша, как ни старался, так и не нашёл даже мимолётного упоминания об этом событии. Может, оно и правда состоялось в «иной ветке реальности», как обожают писать фантасты?
«…о второй экспедиции Барченко на Кольский полуостров мы знаем немного, поскольку часть материалов засекречена до сих пор. Доподлинно известно, что экспедиция сначала отправилась в земли проживания племени саамов. По заключению Барченко саамские шаманы, жившие на Кольском полуострове, были единственными носителями памяти о древних людях Севера. Получив от них какую-то ценную информацию, экспедиция отправилась
В окрестностях Сейдозера экспедиция нашла обтесанные гранитные параллелепипеды; рядом с ними обнаружились участки очень похожие на вымощенные камнем дороги. Самыми поразительными находками стали древние пирамиды, сложенные из массивных каменных блоков с явными следами обработки. Всё это вне всяких сомнений имело искусственное происхождение, и Барченко был твердо уверен, что они нашли материальные подтверждения существования Гиперборейской цивилизации…»
Будильник в смартфоне еле слышно мурлыкнул. Яша бросил взгляд на цифры в углу экрана – ого, время уже вышло, скоро его ждут в Останкино! Он сделал ещё несколько пометок в блокноте, сложил книги стопкой и понёс к столику библиотекаря.
Порученец посторонился, пропуская в кабинет мужчину, нагруженного полированным деревянным ящиком размером примерно с патефон. Посетитель (скрещенные молоточки на малиновых петлицах указывали на принадлежность к техническому отделу ОГПУ) водрузил свою ношу на круглый столик в углу кабинета и замер рядом по стойке «смирно». Только что каблуками не щёлкнул, отметил Агранов – наверняка из особо ценных специалистов, привлечённых к работе ещё при Железном Феликсе. Сам он не очень-то доверял «бывшим», хотя с представителями столичной богемы (сохранились и такие, хотя и куда меньше, чем в незабвенные времена «Стойла Пегаса) общался много и охотно, и даже слыл среди московских поэтов и художников своего рода меценатом.
– Доставлено, согласно вашему распоряжению, Яков Саулович!
– отрапортовал порученец. Товарищ военинженер покажет, как эта штука работает, и наладить поможет.
– А другое название у неё есть, кроме «штука»? – осведомился хозяин кабинета, поднимаясь из-за стола. – Видимо, какая-то разновидность фонографа?
Нынешний начальник Специального отдела высшим образованием отягощён не был – окончив четыре класса городского училища, он делил всё своё время между лесным складом, где он служил конторщиком, и революционной деятельностью в партии социалистов-революционеров. В пятнадцатом году Агранов ушёл из эсеров и вступил в РКП(Б), а четыре года спустя, в тяжелейший для Республики Советов 1919-й год занял место особоуполномоченного Особого отдела ВЧК – и с тех пор не покидал ни этого поста, ни здания на Лубянке. За это время он, выходец из семьи еврейского бакалейщика, обзавёлся массой полезных знаний и навыков, однако техническая грамотность в их число не входила.
– Никак нет, товарищ особоуполномоченный! – ответил военинженер. – Этот аппарат называется «телеграфон», изобретение датского инженера Поульсена. В фонографе, видите ли, для записи звуковых колебаний используется покрытый воском валик, запись же нарезается специальной иглой. А здесь используется стальная лента, а запись производится особой магнитной головкой. Это позволяет…
– Можно без подробностей. – великодушно разрешил хозяин кабинета. – Я слышал про телеграфоны, но полагал, что в них используют стальную проволоку.
– Это новейшая модель фирмы «Блаттнерфон». Здесь вместо проволоки применяется стальная лента – она реже запутывается и рвётся. Этот аппарат мы недавно получили из Англии и только- только успели его освоить.
– Успели, говорите? – Агранов потрогал пальцем катушку, на которую была намотана блестящая стальная лента. – Это замечательно, что успели. Аппаратуру на месте монтировали тоже вы?
Команду установить прослушивающие устройства на конспиративной квартире, числящейся за Спецотделом ОГПУ, он дал, сразу, как только узнал, что начальник упомянутого Спецотдела Глеб Бокий встречался на этой самой квартире с Трилиссером, изгнанным недавно из лубянского кабинета.
– Так точно, я. – кивнул военинженер. – Сам проверял качество записи с микрофонов. Мы поставили их три – так, чтобы во время работы можно было переключать запись с одного на другой.
– Весьма разумная предосторожность. – кивнул Агранов. – А готовую запись вы прослушивали?
– Так точно. – военинженер облизнул языком губы. – Надо же было убедиться, что запись качественная…
Волнуется, понял Агранов. Значит, на записи что-то по- настоящему опасное. Такое, о чём даже сотрудник технического отдела ОГПУ, которому по долгу службы постоянно приходится иметь дело с государственными секретами, предпочёл бы не знать. Что ж, тем лучше, тем лучше…
– Запись получилась вполне приличная. – продолжал, справившись с волнением, военинженер. – Только слушать придётся через наушники, звук слишком слабый. Позвольте…
Он откинул в задней стенке ящика крышку и извлёк оттуда большие эбонитовые наушники на витом электрическом шнуре. Повозился, закрепляя клеммы на панели прибора.
– Готово, товарищ особоуполномоченный! Вот эта клавиша – включение записи, вот эта – остановка. Если захотите прослушать какой-нибудь фрагмент ещё раз, то вот этот рычажок, сверху, управляет перемоткой. Вправо – вперёд, влево – назад.
– Как-нибудь разберусь. – Агранов взял наушники и надел на голову. Военинженер сунулся было поправить, но замер, наткнувшись на недовольный взгляд.
– Вы, товарищ, подождите пока в приёмной. Если понадобится что-нибудь по технической части, я вас вызову.
– Значит, решено. – Трилиссер поднялся из-за стола. Видимо, сегодня была его очередь в волнении расхаживать по комнате. – Пусть Барченко попробует повторить опыт Либенфельса с этими, как их…
– Зомби. – подсказал Бокий. Он, не в пример прошлой их встрече, сохранял видимость спокойствия, только хлестал коньяк рюмками, усидев на пару с собеседником целую бутылку. – Немцы называли их на гаитянский манер, а наши умники предпочитают другой термин – «мертвяки».
– Ну, пусть будут «мертвяки». – согласился собеседник чекиста.
– Лишь бы не случилось такого конфуза, как в замке у Либенфельса. Барченко уже решил, как он собирается их контролировать?
– Пока думает. Он тоже поначалу предположил, что Либенфельс ошибся с переводом, из-за чего его твари вышли из повиновения, но теперь считает иначе. Говорит: не хватает чего-то важного, какого-то обязательного условия, без которого успеха нельзя достичь в принципе.
– И чего именно? Какой-то ингредиент… тинктура?