Хранитель драконов
Шрифт:
— Я тебе помогу перевязать ему хвост, — предложила Сильве.
— А я, пожалуй, наловлю ему рыбки, — сказал Рапскаль, вклиниваясь в круг между Татсом и Тимарой и совершенно не заботясь о том, что может быть некстати. Усевшись, он яростно набросился на овсянку. Потом вдруг с полным ртом объявил: — Дома на завтрак никогда не варили овсянку. Зерно слишком дорогое. На завтрак всегда был суп. Или тыквенные оладьи.
Кое-кто из хранителей закивал.
— А у нас иногда бывала овсянка с медом, — сказала Сильве. И добавила, словно чувствовала вину за подобное роскошество: — Но редко.
—
Она оглянулась. Что она делает тут? Сидит на голой земле, ест овсянку и собирается отправиться вверх по реке. Сейчас все это показалось бессмысленным, мир покачнулся, стоило только осознать, как далеко она от дома и семьи.
— Тимара!
Голос раздался за спиной так неожиданно, она чуть не выронила ложку. Обернувшись, девушка увидела Седрика. Он был безупречно причесан, и вокруг него витал аромат каких-то духов.
— Что? — тупо спросила она.
— Я не хотел мешать тебе завтракать, но нам сказали, что выход неотвратимо приближается. Ты не могла бы немного попереводить мне? Элис уже там с драконом… — Он не договорил фразу, увидев выражение ее лица.
Тимара отвела глаза и попыталась унять внезапно подступившую ревность. Элис уже встала и болтает с Небозевницей? Так рано? Вчера Тимара с Седриком вернулись по темноте. Вечером холодало, и драконы становились сонными, вот и Небозевница хотела только спать. Впрочем, усталость не помешала ей заглотить принесенную рыбу. Элис была поражена и размерами этой рыбы, и скоростью, с которой драконица ее заглотила, к удовлетворению Тимары. Пока Небозевница ела, Тимара уговорила ее разрешить Седрику присутствовать при разговорах с Элис. После чего драконица отправилась спать к остальным драконами, а девушка пожелала Седрику и Элис спокойной ночи и проводила их взглядом до вытащенного на берег баркаса.
Она приметила, как Элис взяла Седрика под руку и как он нес ее вещи, и задумалась, что бы это значило. Седрик сказал, что он ее помощник, но Тимара чуяла, что между ними есть что-то еще.
Уж не любовники ли они? От этой мысли ее пробрало странной дрожью и стыдом. Это не ее дело. Все знают, что в Удачном живут по своим законам.
— Попереводить? — Грефт поднялся на ноги одним плавным быстрым движением, в котором читался вызов.
Седрик повернулся к нему. Он был озадачен вопросом. Тимара тоже.
— Она сказала, что может помочь мне понять, что говорит дракон, чтобы я мог это записать.
Грефт продолжал сверлить его взглядом. Седрик добавил:
— У меня, кажется, имеется серьезный недостаток. Когда драконы говорят, я их не понимаю. Слышу только звериный рев. Тимара вчера сказала мне, что может помочь. Или я отвлекаю ее от других обязанностей?
Тимара поняла, что Грефт заставил Седрика думать, будто она как-то подчиняется Грефту и Седрик должен просить разрешения отпустить ее. Девушка затолкала недоеденный хлеб в карман и встала, держа в руках пустую миску.
— У меня сейчас нет других обязанностей, Седрик. Подожди, я только уберу миску и ложку.
— То есть я только что ослышался? Ты не обещала заняться тем серебряным? Кто-то должен перевязать ему хвост и попытаться установить с ним связь.
Грефт говорил как начальник, напоминающий о несделанной работе. Тимара повернулась к нему, встала лицом к лицу и четко проговорила:
— Я сделаю то, что обещала, когда сочту нужным, Грефт. Тебя никто не назначал командовать ни мной, ни драконами. И я не слышала, чтобы ты вызвался заниматься лишним драконом. Это сделал Татс.
Она просто хотела осадить Грефта. И слишком поздно поняла, что снова столкнула Грефта и Татса. Татс встал и повел плечами, словно разминая их. Может, он действительно всего лишь засиделся, но Тимаре показалось, что он готовится к бою.
— Верно. Я вызвался. Сильве, если понадобится помочь с хвостом, скажи мне. Рапскаль, было бы хорошо, если бы ты нашел ему рыбу или еще какой еды. Я пойду поздороваюсь со своей зеленой, а потом посмотрю, что можно сделать для медного. Тимара, ты иди с Седриком. Сейчас мы управимся и без тебя.
Тимара заметила, что взгляд Седрика метнулся от Грефта к Татсу и обратно, и поняла, что он ищет, кто тут главный, кто тут за все отвечает. И за нее в том числе. Она разозлилась на обоих.
— Спасибо, Татс, я сделаю, что обещала. Мне не нужна помощь. И разрешение тоже не нужно.
По выражению его лица она поняла, что слова прозвучали резче, чем ей того хотелось бы. Она намеревалась только заявить, что никто не отвечает за нее, кроме нее самой. Самодовольный вид Грефта окончательно все испортил. Тимара стиснула зубы. Меньше чем за два дня ее легкая влюбленность в Грефта превратилась в резкую неприязнь. Она знала, что он исподтишка вертит ими, как хочет, но, похоже, не смогла избегнуть его ловушек. Теперь все будут думать, что она против Татса, а на самом деле-то наоборот. По крайней мере, она не хотела с ним ссориться. Джерд смотрела в землю, но Тимара знала, что она улыбается. Татс неловко отвернулся от Тимары, и ей ничего не оставалось, как уйти с Седриком. Которому тоже стало не по себе.
— Я не хотел доставлять тебе неприятности, — извинился он.
— Ты и не доставил, — отрезала она.
Чуть погодя девушка перевела дыхание и покачала головой.
— Извини. Нехорошо получилось. Ты ни при чем. Честно. Все дело в Грефте и иногда в Татсе. Грефт хочет быть вожаком драконьих хранителей, ведет себя, как будто он и есть вожак, и надеется, что все подстроятся. Самое противное, что некоторые так и делают! Но ведь у нас нет главного, каждый просто делает то, что считает нужным. Однако Грефт умеет поссорить тех, кто ему не подчиняется. Таких, как Татс и я.
— Понятно.
Седрик кивнул, словно и вправду понял.
— Обычно мы с Татсом не спорим, — продолжала Тимара. — Потом является Грефт, а ему как будто в радость устроить склоку. И стравливать людей, заставлять их плясать под его дудку. Иногда кажется, что если он не может заставить нас подчиниться ему, то старается нас унизить посильнее. Сначала он мне понравился. Но сейчас он ведет себя так, как будто не выносит, что у меня есть друзья. Как будто это принижает его. Он все время пытается вбить клин между мной и Татсом. Почему некоторые люди так поступают с нами?