Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова
Шрифт:
Марина Петровна унаследовала от отца талант к рисованию. Ещё до революции она обучалась живописи у лучших художников своего времени. В эмиграции она посвятила свою жизнь искусству, рисовала картины, изучала архитектуру и даже выпустила в Париже книгу «Татарская крымская легенда» с собственноручными иллюстрациями.
Венчание состоялось в домовом храме на вилле Донателло. Николай Романович держал венчальные иконы, которые после благословения родителей невесты хранились в её доме.
Марина Петровна вместе с мужем всю свою жизнь провела на юге Франции, купив вскоре после свадьбы дом в Провансе. Знаменитый «Бастид Голицынах», как его называли местные жители,
Первая семейная потеря произошла в 1929 году: 5 января, в канун рождественского сочельника на своей вилле Тенар в Антибе скончался великий князь Николай Николаевич, признававшийся многими русскими вождём белой эмиграции. С весны 1928 года бывший Верховный главнокомандующий стал испытывать серьёзные проблемы со здоровьем. Врачи посоветовали ему перебраться из предместья Парижа на юг Франции. В октябре 1928 года он совершил своё последнее путешествие из французской столицы в Антиб.
В течение последнего дня, по воспоминаниям родственников, он чувствовал себя хорошо. Ещё утром великий князь прослушал обедню и причастился Святых Тайн вместе со своей супругой. Многим казалось, что он совершенно забыл о своей болезни. Николай Николаевич был бодр, шутил и выразил окружающим глубокую радость, что причастился. Примерно в 3 часа дня князь Николай Леонидович Оболенский [32] представил великому князю обращение к русским людям по случаю Рождества Христова, которое заканчивалось словами «Памятуйте о России», – оно было тут же подписано. Неожиданно в шесть часов вечера великому князю стало плохо, но сердечная слабость благодаря принятым мерам была быстро остановлена. После наступления улучшения Николай Николаевич долго беседовал с сидевшим у него доктором Борисом Захарьевичем Маламой [33] , находившимся в свите великого князя ещё со времён Первой мировой войны.
32
Князь Николай Леонидович Оболенский (1878–1960) – до революции служил губернатором в Курске, Харькове и Ярославле. В эмиграции состоял при великом князе Николае Николаевиче, возглавляя его канцелярию.
33
Борис Захарьевич Малама (1878–1972) – врач, почётный лейб-медик.
В эмиграции жил во Франции. Также был лечащим врачом императрицы Марии Фёдоровны.
Во время беседы Николай Николаевич неожиданно произнёс: «…я чувствую, что не выздоровею и что никакие лекарства уже не помогут» [34] . Примерно в 21 час вечера с великим князем вновь случился сердечный приступ. Его духовник архимандрит Феодосий успел напутствовать умирающего. В 21 час 30 минут великий князь умер на руках у своей супруги.
Уже в 11 часов вечера у постели почившего великого князя была отслужена первая лития и установлено воинское дежурство, которое несли офицеры охраны Его Императорского Высочества и офицеры и казаки лейб-гвардии Атаманского полка, штаб которого находился в Каннах. Как вспоминали очевидцы, гроб великого князя Николая Николаевича был покрыт русским национальным трёхцветным флагом с корабля «Меркурий». Флаг в своё время был спасён черноморскими моряками и хранился в Париже.
34
Возрождение. 1929, 11 янв. С. 2.
Русская эмиграция с глубокой скорбью встретила печальную весть. В зарубежной прессе по поводу кончины Николая Николаевича сообщалось: «…тяжёлый 1928 год заканчивается ещё новою утратою, самою чувствительною для зарубежной России, чем все понесённые до сих пор. Имя Великого князя стало сразу популярным с первого же дня Великой Войны. С тех пор прошло четырнадцать лет, в течении которых рушились старые громадные империи, создавались новые государства… Сколько имён промелькнуло на памяти человека за эти годы! Среди всех мелькавших звёзд, истинных и обманывавших современника, имя Великого князя переходит в историю, как имя рыцаря без страха и упрёка… Отныне знамя России, которым являлся Великий князь, духовно изображают собой его преемники, его соратники, которые сражались бок о бок с ним на полях Пруссии, Галиции, Анатолии, Месопотамии и потом продолжали его дело, наше дело – дело России, вплоть до Галлиполи» [35] .
35
Возрождение. 1929, 7 янв. С. 1.
Великий русский писатель Иван Алексеевич Бунин [36] , живший по соседству с имением великого князя в Грассе, стал свидетелем прощания с эпохой. Позднее эти траурные дни на Французской Ривьере будут описаны автором в его великом произведении «Жизнь Арсеньева»: «Вокруг застыл в своих напряжённо-щегольских воинских позах его последний почётный караул, офицерская и казачья стража: шашки наголо, к правому плечу, на согнутой левой руке – фуражки, глаза с резко подчёркнутым выражением беспрекословности и готовности устремлены на него. Сам же он, вытянутый во весь свой необыкновенный рост и до половины покрытый трёхцветным знаменем, лежит ещё неподвижнее. Голова его, прежде столь яркая и нарядная, теперь старчески проста и простонародна. Поседевшие волосы мягки и слабы, лоб далеко обнажён.
36
Иван Алексеевич Бунин (1870–1953) – русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года.
Голова эта кажется теперь велика – так худы и узки стали его плечи. Он лежит в старой, совсем, простой рыже-чёрной черкеске, лишённой всяких украшений – только Георгиевский крест на груди – с широкими, не в меру короткими рукавами, так что выше кисти – длинной и плоской – открыты его большие желтоватые руки, неловко и тяжело положенные одна на другую, тоже старческие, но ещё могучие, поражающие своей деревянностью и тем, что одна из них с грозной крепостью, как меч, зажала в кулаке древний афонский кипарисовый крест, почерневший от времени…» [37]
37
Бунин И. А. Жизнь Арсеньева: Юность. 1-е полн. изд. Нью-Йорк, 1952. С. 256.
Конец ознакомительного фрагмента.