Хранитель ключа
Шрифт:
Впрочем, патруль уже уходил.
— А все-таки, как-то несправедливо. — проговорил Евгений трактирщику. — Нам вы пиво наливать отказались, зато этому поручику нацедили полную кружку. Я понимаю, что сделали вы это для нашего же блага, но все равно — как-то некрасиво.
Трактирщик сидел тут же. За неимением иных клиентов, он откровенно скучал.
— Что поделать. Продажа хмельного запрещена до заката. Заходите ко мне вечером — пренепременно налью. Сейчас, к
— А раньше?
— Генерал как в город вошел, чуть не первым делом стал бороться с пьянством. Собрал весь самогон и вылил в озеро. Пьяницам-то что, бабки нового нагнали, а вот рыба в озере начала нереститься. Потом два дня на берег выпрыгивала. К озеру после люди не подходили неделю, ибо похмелье у рыб еще плохо изучено. Генерал же стал замечать, что сухой закон во благо городу не идет: и солдаты в бой не шибко рвутся и народец в городе смурной…
— Короче, отменил указ.
— Ну что вы! Все приказы генерала исключительно мудры и правильны! Пить по-прежнему нельзя, кроме как в определенных местах и только в разрешенное время!
— Суровые порядки…
— И не то слово! Драконовские! — с гордостью ответствовал трактирщик. — Все как в Европе! А нашего генерала и враги кличут Драконом! За силу! За мудрость и военную хитрость!
Клим вздрогнул, Евгений задумался, вспоминая, как же все-таки называют Подлецова в стане вражеском. Вспомнить так и не смог: фамилия до сегодняшнего дня была ему совершенно незнакома, как, наверное, и большинству потенциальных врагов.
Однако, рассказывать это трактирщику не стал. Тот явно гордился своим вождем.
— И все же мне кажется, что дворников вешать — это явный перебор. — заметила Ольга.
— Зато в городе у нас порядок. Улицы чистые, в магазинах не обвешивают.
— Как по мне, уж лучше меня пять раз обвесят, чем раз повесят…
…Гостиница по случаю Гражданской войны, пустовала. Цены на номера упали ниже плинтуса, но обслуга все также продолжала ждать постояльцев.
Может, стоило бы закрыть заведение из-за неприбыльности, но на это бы не позволил генерал: ибо разве может быть город сколь либо значительным, если в нем нет ресторана «Яр» и гостиницы «Метрополь»?
И когда компания переступила порог, гостиничное хозяйство, доселе пребывавшее в безделье завертелось так, словно все служащие истосковались по работе.
Сняли многокомнатный номер чуть не в пол-этажа: Геддо и Ольга получили комнаты отдельные, Клим и Евгений поделили одну комнату.
Коридорные не имели ничего против получать чаевые монетами, кои вроде бы хождения в губернии не имели.
Да и портье, хоть и сетовал на то что, деньги не поменяны, к оплате их принял. Но сдачу выдал местными денежными знаками.
Конечно, фальшивых денег у него не могло быть по
Степень защиты на этих деньгах была единственной и последней. На купюре крупно было напечатано: "ЗА ПОДД?ЛКУ — РАССТР?ЛЪ!"
Затем Геддо удалился в цирюльню, что находилась рядом с гостиницей, вернулся оттуда помолодевший, подстриженный, густо пахнущий одеколоном.
Прежде чем войти в гостиницу, что-то бросил на клумбу, прошептал заклинания и в совершеннейшем ноябре расцвели розы.
— Зачем? — спросила Ольга, глядя на клумбу из-за занавески.
— Это для вас. — смутился Лехто. — Я думал, что будет приятно.
— Приятно… Да вот только ударят скоро морозы, и пропадут розы…
— Ну ничего, я весной вам еще наколдую…
Под окнами, как раз между гостиницей и цирюльней неспешно двигался крестный ход. Впереди — непременный крест с хоругвями, священники. За ними — старики со старухами.
Глядя на них, Евгений перекрестился.
— Товарищ Аристархов, что вы делаете! — одернул его Клим. — Бога нет!
— Товарищи ныне далеко. Да и тебе неплохо бы помнить, что день назад сам едва не узнал, есть ли бог или нет…
— По какому поводу ход? — спросила Ольга.
— Да кто его знает… Если судить по городу, так наверняка о даровании победы господину Подлецову.
— Когда я слышу во время гражданской войны здравицу "За победу русского оружия", мне хочется не то рыдать, не то смеяться…
Словно почувствовав в Ольге союзника, Клим спросил:
— А ваше отношение к религии какое будет?
— Не люблю попов. Я как-то пыталась продать в церковь автоматического торговца свечек. Не взяли.
Клим расцвел, но слишком рано.
— Но к религии отношусь положительно, потому как природа не терпит пустоты. И если человеку не забить голову религией он ее забьет самочинно всякой пургой вроде марксизма…
Клим вспыхнул, стал просто пунцовый. Он шевелил губами, подбирая слова.
Вероятно, зрел скандал.
У Евгения появилось смутное желание дать Климу по роже. За недели странствий, тот уже порядком надоел Евгению.
Но с нахлынувшим гневом справился, выпалив первое, что пришло в голову.
— А пойдемте-ка сегодня вечером в ресторан. — предложил Аристархов. — Не был там сто лет…
Попытка ограбления
Ожидая уже на перроне поезд, начальник вокзала все же задал вопрос, который его беспокоил полтора десятилетия.