Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты
Шрифт:
Девушка прижала руки к груди так, что плюшевый кролик, будь он живым, уже бы задохнулся. Она смотрела на меня, боясь и мечтая услышать ответ. Я покончил со своим воображением давно – даже профессию выбрал максимально далекую от фантазерства – и не собирался к нему возвращаться.
– Вряд ли можно мечтать вдвоем, – возразил я.
Девушка закрыла глаза и опустила голову. Она все еще душила свою игрушку локтями. Она говорила спокойно, но я чувствовал еле уловимое дрожание голоса:
– У нас с кроликом получается мечтать вдвоем, но у него тоже плохо с воображением. Даже
– Ты после путешествия в Зазеркалье решила, что твой кролик живой? – попытался пошутить я.
– О чем ты? Хочешь сказать, что мой кролик неживой? – девушка плотно сжала свои изящные губки.
Разговор нужно было закончить прямо сейчас – у меня не было цели спорить с девушкой, лишенной счастливого детства, а возможно, и радостного будущего. Но соглашаться с ее сумасшествием, заражаться им – я не собирался. Желая обрубить любые разговоры о кролике, звенящей медью ответил:
– Твой кролик неживой. Это игрушка. Плюшевая детская игрушка.
– И что? – не сдавалась девушка.
– Как «и что»? Плюшевая игрушка не может быть живой, – ответил я без какого-либо раздражения или недовольства со своей стороны. Это было даже не попыткой в чем-то убедить собеседницу, а выражение моего отношения к спору.
В ответ прозвучал неожиданно грубый вопрос:
– Кто тебе сказал такую глупость?!
Провокация достигла своей цели: я возмутился тем, что юная девушка разговаривала со старшим – мной – в таком тоне. Я и без этого спора находился на взводе, но он окончательно выбил меня из адекватности. Я решил оторваться на девушке и начал давить ее методичной и лишенной сочувствия логикой:
– Живой человек двигается, разговаривает. Твой кролик – нет.
– Мой кролик тоже двигается и разговаривает, – невозмутимо заявила Пленница белой комнаты.
От этого контраргумента я сначала впал в некоторый ступор, а затем резонно попросил:
– Да? Ну тогда пусть, не знаю, помашет мне лапкой.
Девушке даже не потребовалось времени, чтобы придумать ответ. Назидательным тоном она сказала:
– Он сейчас отдыхает, и я не хочу его беспокоить. Мы ведь тебя не будили, когда ты спал: а ведь ты мог оказаться неживым! Знаешь, это было бы очень неприятно – спать в одной комнате с неживым человеком.
– Как мило с вашей стороны. И когда кролик проснется?
Мне становилось забавно от ее ответов, и я ждал, что она придумает в этот раз. Девушка поняла, что ее реакция меня забавляет, и решила уколоть:
– Когда кролик проснется, он может не захотеть разговаривать с тобой.
– Это почему же?
– Потому что кролик не разговаривает с плохими людьми.
С этими словами девушка откинулась к стене и демонстративно посмотрела в окно. Она оставалась слишком сдержанной, чтобы назвать ее реакцию истерикой. Но уголки ее губ дрожали, а глаза заблестели влажной обидой. Я подумал о том, что не стоило доводить наш разговор до ссоры. Девушка была очень милой, но нам будет тяжело находиться рядом.
– Как мы вообще оказались в одной палате? – неосторожно произнес я.
– Почему тебя это волнует? – мрачно спросила собеседница.
Чтобы моя фраза не послужила новым поводом для перебранки, я попытался быстро переформулировать ее во что-то более нейтральное:
– Я имею в виду: почему мужчину и женщину положили в одну плату?
– Это палата на несколько человек, – высокомерно сказала девушка, считая ответ очевидным.
На ее лице по-прежнему читалось недоумение. По всей видимости, она не видела в моем утверждении ничего странного, и мне пришлось пояснить причину своего удивления:
– В больницах бывают мужские палаты, а бывают женские. Но не смешанные.
– А ты был во всех больницах?
– Нет, не во всех. Но в больницах, в которых я был, палаты были раздельными.
– Хм, ты не был во всех больницах, но решил, что не бывает смешанных палат?
Я вздохнул и покачал головой. Спорить было бесполезно, но можно было успеть поругаться, чего я делать больше не хотел. Все вокруг казалось странным: от больницы, где нет дежурных врачей, до соседки в мужской палате. Как такое вообще могло быть? Чтобы узнать ответ, мне нужно было дождаться двенадцати часов. Я посмотрел на циферблат и увидел, что стрелка сдвинулась на две минуты шестого. Значит, часы работали. Странно только, что прошло так мало времени.
– Расскажи мне историю, – раздалась просьба с соседней кровати.
Девушка молила о спасении от бесконечной белой пустоты, пропитавшей стены комнаты. Она страдала от безвременья гораздо сильнее меня. Хорошо, что Пленница белой комнаты оказалась рядом, когда я проснулся, – она спасла меня от тревоги и отчаянья. Неизвестность никуда не исчезла, но с ней она казалась не страшной. Может, стоило сделать шаг ей навстречу?
– О чем ты хочешь, чтобы я рассказал? – спросил я.
– Расскажи свою любимую историю, – молниеносно ответила собеседница.
– Любимую?.. – я задумался всего на мгновение, а затем сказал: – Моя любимая история про человека, который потерял свою тень. Хочешь ее услышать?
– Хочу!
«Тень» Шварца. Всегда любил эту сказку больше других. Тени с детства преследовали меня, поэтому я хотел знать о них как можно больше. История, где человек побеждал свою тень, воодушевляла меня. Я дошел до того момента, когда тень сбежала от героя, и подумал о том, как поживает моя тень, – на белых стенах палаты ее должно быть хорошо видно. Я не увидел ее. Я нашел затемненные поверхности под кроватью и за тумбой, но тела… тела их не отбрасывали. В панике я прервал рассказ и поднес свою руку к стене. Но даже когда ладонь почти коснулась белой краски, черный призрак не появился. Холодный ужас во мне воскликнул:
– Тени! Почему их нет?!
– Тут только тени и есть, – тихо ответила девушка.
Она отвела взгляд в сторону, а детский восторг исчез с ее лица. Я что-то понял, и она знала что.
– Что это за место? Ты знаешь? Ответь! – закричал я, сжимая ладони.
Моя собеседница выпрямилась и сделала серьезное лицо. Она словно повзрослела сразу на несколько лет. Куда-то исчезла детская непосредственность. Похолодевшим голосом она произнесла:
– Каждый видит то, что хочет увидеть. Нужно просто решить, кому ты веришь больше: другим или себе?