Хранитель Мечей. Рождение Мага

Перумов Ник

«Теперь ты видишь меня воочию. Ты видишь, как прекрасно то, что окружает тебя ныне. Ты пусть и смутно, но догадываешься, какие величайшие тайны Мироздания скрывает под собой этот тёмный полог, к каким сокровенным истокам бытия ведут начинающиеся здесь тропы. Остановись и прими меня. Остановись и подумай над тем, что я говорю. Только тут ты станешь истинно свободным, единый во множестве, множественный в едином. Здесь бессмертие, сила, власть. Здесь каждый из нас равен Богу…»

Этот зов казался почти неодолимым. Неясыть

не мог понять, в чём его притягательная сила, но сопротивляться уже не мог. Тьма не угрожала ему, она оставалась такой же, как всегда, – пассивной, но совершающей, недвижной, но проникающей повсюду. Тьме было всё равно, вольётся в неё ещё одна частичка по имени Фесс или нет. На зов откликался сам Неясыть, отзывались какие-то глубокие струны его души, о существовании которых он и сам до сих пор ничего не знал. Ему предстояла борьба не с Салладорцем – что давно слившемуся с Тьмой гениальному волшебнику-самородку ещё один смертный! – но с самим собой.

Тьма не обещала покоя. Она не обещала забвения. Она вообще ничего не обещала, кроме… кромевсего совершенно иного. Быть может, там, за Великим Порогом, и впрямь ничего нет, один обман, и голос Эвенгара – не более чем иллюзия; а может, наоборот, и всё, о чём говорилось в «Трактате о сущности инобытия» есть истина, великая и страшная, и может быть – кто знает! – чем скорее все живущие уйдут во Тьму, сольются с нею, тем лучше?..

Как всегда, на помощь пришла боль. Самая обычная, боль его тела, которое, похоже, никак не желало согласиться с происходящим. Резкая и острая, боль вырвала Фесса из погибельного транса.

Он открыл глаза.

Вокруг вновь был горящий Арвест, а над самим Фессом склонилось полубезумное лицо Сугутора.

– Очнулись, мэтр, хвала подземным Богам, которых я, Сугутор, никогда не видел! – возопил гном, чуть не пускаясь в пляс от радости. – Вставайте, мэтр, вставайте, если можете, и если не можете – тоже. У нас тут, похоже, затевается знатное веселье!

Фесс заставил себя подняться. Ноги ныли, словно он только что отмахал три десятка миль по бездорожью.

К кучке выживших в первом бою алебардистов успели присоединиться ещё два отряда и не меньше сотни арвестских обывателей, вооружённых кто чем. Все они смотрели сейчас на него, Чёрного мага, некроманта, совсем недавно хладнокровно добившего одного из раненых, чтобы только заполучить силы для разрушительного заклятия; люди готовы были идти за ним, и цвет уже не играл никакой роли.

Сцены, одна соблазнительней другой, вихрем пронеслись в сознании Фесса – он, Неясыть, – спаситель Арвеста, коленопреклонённая толпа, умоляющая его возложить на себя ещё не успевшую остыть после плавильного горна причудливую корону; в первых рядах стоят отцы-инквизиторы, босые, с непокрытыми головами, смиренно ожидая его строгого суда…

Неясыть даже помотал головой, отгоняя некстати нахлынувшие привязчивые видения. Надо как-то выбраться из горящего города; а там будет видно.

Но собравшиеся вокруг него люди были, похоже, совсем другого мнения.

– Веди нас, мэтр! –

крикнул тот самый капрал, что первым сообразил, кому он и его товарищи обязаны спасением. – Веди, твоё волшебничество! С тобой мы весь город очистим!

– Веди, веди нас! – гулким эхом отозвалась толпа.

– А… Э… – только и смог сказать Неясыть.

– Да погодите вы, не видите – только в себя пр-ишёл! – укорил Прадд расшумевшуюся толпу.

– С-сейчас… – выдавил из себя Фесс. – Надо… осмотреться…

Он зажмурил глаза.

На сей раз заклятие получилось удивительно легко, он даже почти что не ощутил болезненной отдачи.

Неясыть словно бы воспарил на Арвестом.

Почти весь город затягивала густая, местами совершенно непроглядная пелена дыма. Сквозь немногочисленные разрывы в ней виднелись алые пятна пожаров; отдельные их пятна сливались в сплошное море огня, наступавшее широким полукругом на юг. Порт уже, похоже, догорал, волшебники нападавших всё-таки вынудили магов-защитников Арвеста отступить. Правда, победа далась им недёшево – тут и там над водой торчали верхушки мачт от потопленных галер. Что творилось на пирсах, Фесс разглядеть не смог – там всё ещё властвовал огонь.

Оборонявшая Арвест пехота Лесных Кантонов не смогла сдержать порыв штурмующих. Наёмники сражались мужественно, но, памятуя, что потерять жизнь куда хуже, чем даже кошелёк, видя безнадёжность положения, небольшими отрядами стали прорываться прочь из города. Упорнее других держалась, как ни странно, стража Святой Инквизиции. Эти до сих пор отбивались, засев в своём очень смахивающем на крепость здании, что на площади Правосудия, и ещё в нескольких кварталах, прикрывая (тут Неясыть и вовсе едва не разинул рот от изумления) выход из пылающего города женщин с детьми. Мужчины Арвеста наконец-то вспомнили о том, что они мужчины, и взялись за оружие, но было слишком поздно.

«Интересно, а где же у нас преподобный Этлау?» – мельком подумал Неясыть, и заклятие, словно услышав, тотчас же услужливо явило ему отца-экзекутора.

Этлау выглядел неважно. Ряса перепачкана грязью, копотью и кровью, прожжена во многих местах, лоб рассечён, левая рука висит на грубой перевязи. Отец-экзекутор прикрывал отход – за его спиной трое молодых послушников помогали тащить узлы и детей нескольким женщинам. А перед инквизитором скапливались, готовясь к удару, по меньшей мере, десятков семь воинов в зелёно-алых доспехах. Среди них Фесс наконец заметил и стрелков – с очень длинными, в полный рост человека, луками, один конец которых воины упирали в землю.

Этлау стоял, высоко подняв руки, и, как видно, нападавшие уже понимали, что это значит, – в инквизитора не полетела ни одна стрела и ни один солдат не пересёк незримой границы.

Отец-экзекутор почувствовал чужое присутствие мгновенно, поднял голову, невидящими глазами взглянул прямо сквозь горящие дома в лицо Фессу.

– Пришёл посмотреть на мой конец, некромант? Ну как, много набрал Силы? Для тебя сегодня ведь раздолье… – отрывисто бросил Этлау. Его слова были словно плевок.

<