Хранитель Реки
Шрифт:
Нет, Наташка возражать точно не будет. Однако это дело не одной недели, в то время как деньги нужны сегодня. Да и продавать квартиру, которая стоит «лимонов» семь-восемь, из-за пятисот тысяч, точно не резон.
Можно, конечно, обзвонить старых клиентов и поклянчить быстрые заказы с авансированием. Это уже, как говорится, «теплее». Но просить заказ в данный момент не было настроя, на этот процесс надо серьезно и тщательно душевно собираться. К тому же лето – не лучшее время для получения заказов со стопроцентным авансированием. Вот осенью он легко бы это провернул.
Отлично! Как же он сразу не придумал? Ефим Аркадьевич чуть не подпрыгнул в своем кресле. Сейчас он просто займет денег, а осенью заработает и отдаст долг. Великолепная идея!
…К четвертому звонку рекламный профессор чуть сник. Народ бы занял, не вопрос. Но один был в Ницце, причем на яхте. Второй – на рафтинге в Южно-Африканской республике. А третий – вообще гарантированный товарищ, банкир, не раз выручавший Ефима в схожих ситуациях, – находился в Тибете, куда уже третий год ездил, как предполагал Береславский, замаливать грехи начала перестройки. Чудо, что вообще они сумели ответить на его звонок: первый болтался рядом с берегом, а двое других еще не успели покинуть места с некоторой цивилизацией.
Вот это да! Денег как не было, так и нет. «Давай, «пацан», думай, думай…»
И, конечно же, он бы чего-нибудь да придумал. Не впервой. Но решение пришло без его помощи, как это часто бывало в жизни. Недаром Ефим Аркадьевич еще со времен своей физико-математической юности страшно ценил народную физико-математическую мудрость: правильно поставленная задача наполовину решена. Так что сама собой решилась лишь вторая половина проблемы.
Вечный секретарь Марина, бывшая староста его учебной группы, вызвала шефа по селектору.
– Звонит Николай Агуреев. Будешь разговаривать или ты вышел?
Всей своей интонацией Маринка пыталась вогнать в его тупую голову, что Ефим Аркадьевич – вышел. Потому что однажды после такого же звонка Агуреева ее дорогой шеф – на настоящем корабле – уплыл очень далеко, так далеко, что вполне мог и не вернуться.
И хотя Маринка всегда очень сильно сомневалась относительно мыслительных (и особенно моральных) качеств своего непутевого начальника, но уж зла-то ему точно не желала. Старый друг лучше новых двух. Просто если раньше, тридцать лет назад, она могла как-то реально способствовать вытаскиванию этого разгильдяя из всяких непонятных историй, то сегодняшние его «кунштюки» остаются вне ее поля действий.
Вот только и остается намекать, чтоб не брал трубку, когда звонят такие, как Агуреев.
Реакция же Ефима Аркадьевича была ровно обратной.
Агуреев – это деньги. Профессор почему-то сразу уверился в этом радостном предположении. Кроме того, Агуреев – это приключения. Оказавшись в их центре, Береславский не раз готов был променять интересную жизнь на самую-рассамую скучную. Но только до тех пор, пока ситуация не рассасывалась в их пользу. После чего снова хотелось приключений. Потому как скучная жизнь – это вообще не жизнь. И наконец – важность следующей сентенции прямо противоположна номеру перечисления – Агуреев реально был его другом. Поэтому даже если бы толстопузый и хитрожопый рязанец разом обанкротился, или ограбил Центральный банк, или, не приведи господь, затеял государственный переворот – Ефим Аркадьевич все равно бы был для него «в офисе», а не, как хотела Маринка, «вышел».
– Привет рекламистам, – забасил в трубку товарищ. Ефим легко представил себе его хитрую толстощекую рожу.
– Привет олигархам, – по-пионерски ответил Береславский.
– Почем там у вас опиум для народа? – поинтересовался рязанец.
– Не дороже ваших ипотечных облигаций, – справедливо заметил Ефим, не любивший нападок на свое ремесло. А сам напряженно думал, что бы такое предложить богатенькому Буратино. Может, любимую Береславским Муху? Чем черт не шутит? Сто против одного, что рязанец не прогадает: цена художника зависит не только от таланта, но, чаще всего, и от усилий продюсера. А Ефим собирался активно продвигать свою любимую художницу.
Но про картины неожиданно заговорил не Береславский, а его собеседник.
– Мы тут живопись прикупить собрались, – взял Агуреев быка даже не за рога, а за что-то гораздо более чувствительное. По крайней мере, у впечатлительного рекламиста аж дыхание сперло (вот где деньги зарыты!). – А я слышал, ты как раз картинками занялся. Не мог бы помочь?
– Легко, – сказал мгновенно осчастливленный рекламист (или теперь уже галерист?). – Только я не картинками занялся, а картинами, талантливых современных художников.
Несмотря на пренебрежительное отношение Коли к его нынешней страсти, Ефим был полностью счастлив.
Но радость оказалась недолгой.
– Шишкина хочу прикупить, – безмятежно продолжил банкир. – Ивана Иваныча. Шесть штук.
– Чего? – переспросил Ефим Аркадьевич.
– Ну, картин, – безмятежно поправился герой Афгана, бывший капитан-артиллерист, а ныне мини-олигарх Николай Агуреев.
– А чем я тебе могу помочь? – теперь уже не так радостно спросил Береславский. – Шишкин же – не современный художник.
– Во-во! – заржал рязанец. – Истину глаголешь. Ценность, проверенная временем. И диверсификация активов опять же.
– Так я-то зачем нужен? – Ефим уже почти успокоился. Не здесь, так в следующем витке поисков ему обязательно повезет. – Я не эксперт и даже не искусствовед.
– Это точно, – обидно согласился собеседник. – Но мне нужен именно ты.
– Зачем?
– Картины, что я беру («Вот черт! Как про колбасу!» – ухмыльнулся про себя Ефим), нашел мне дилер, некто Велесов. Одну – на первоклассном аукционе, пять прочих – на каком-то мелком, французском.
– Сомневаешься в подлинности?
– А как я могу сомневаться или не сомневаться? Эксперты говорят – все подлинные.
– Так в чем же дело?
– Харя мне этого Велесова не нравится, вот в чем, – честно признался бывший артиллерист. – А еще статья, по которой тот сидел.
– За фальшаки? – не сильно удивился рекламист.
– За наркоту, – кратко ответил собеседник.
– Интересный расклад, – это удивило даже много повидавшего Ефима. – В принципе, фуфел возможен. Говорят, Айвазовский за всю свою жизнь написал восемь тысяч картин. Из них десять тысяч сейчас находятся в американских музеях…