Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Шрифт:
— Но с чего это вдруг мы заговорили об укусах? — спросил я.
— Понимаете, там все еще идет строительство, — ответила она. — Вокруг джунгли. На прошлой неделе стая обезьян-ревунов унесла все арахисовое масло из кафетерия. А месяц назад одного рабочего укусила змея — тяжелая была ситуация.
— Типа barba amarilla? [272]
— Что-что? — удивилась она.
— Желтобородка. Fer-de-lance. Bothrops asperger, [273] гадюка.
272
Barba amarilla —
273
Fer-de-lance и Bothrops asperger — соответственно французское и латинское названия этой змеи.
— Да-да, верно. Возник геморрагический отек.
— Ага.
— И тем не менее, — продолжала она, — если вас цапнет многоножка или другое экзотическое насекомое, я прошу вас идентифицировать его, перечитать файл, а потом по порядку применить рекомендуемые антигены из набора, прежде чем кому-либо придет в голову говорить о пункции. Но если пункцию делать все же придется, я прошу вас подождать час, а потом учетверить дозу десмопрессина. А в первую очередь вы должны позвонить мне, если будет такая возможность.
— Спасибо, — промямлил я, стараясь не показаться неблагодарным.
— Вы в курсе, что аспирин и подобные ему средства вам принимать нельзя?
— Я даже не знаю вкуса аспирина.
Я хотел было уйти, но докторица опять усадила меня. Завершающий штрих: она вколола мне мефлохин, Ty21a, [274] вакцину против гепатита А и десяток других панацей, словно я направлялся с бароном фон Гумбольдтом [275] на поиски истоков Амазонки. Когда я вернулся на свое место, ягодицы у меня болели, как хрен знает у кого. Как у кого-то с жутко болезненной задницей. Или у проститутки из Вегаса после съезда движения за права полных людей… А что, может быть, Джед. Подумай-ка над этим.
274
Ty21a — противотифозная вакцина.
275
Александр фон Гумбольдт(1769–1859) — немецкий ученый, ботаник и зоолог, путешественник, исследователь Амазонки.
Вот уж полное медицинское обследование, так полное. Ты баба, Джед. Ты чо — ведь ты мог, хотел и должен был сказать «нет». Тоже мне, страховая компания, в жопу. Параноики. Уж взяли бы меня, упаковали в большой полипропиленовый пузырь, и дело с концом.
Я посмотрел в иллюминатор. Вода. Кинул взгляд на Марену — она сидела на соседнем месте, но эти проклятые мягкие сиденья в корпоративных самолетах такие просторные, что мы словно находились в разных временных поясах. Ей, как и мне, надоело смотреть одни и те же ролики о катастрофе, и она принялась что-то искать в своем телефоне.
— Насколько я понял, ваши ребята просмотрели мою историю болезни, — сказал я.
— Да, — призналась она. — Ланс это сделал. Извините. Я понимаю, это противозаконно.
— Ладно, ничего страшного. Однако отыскать такие данные нелегко. Разве нет?
— Ну, для них все легко, — усмехнулась она. — Попросите узнать размер внутриматочной спирали королевы Елизаветы, и они через десять минут дадут вам ответ.
Она снова занялась мобильником. Я воткнул свой аппарат в разъем USB на подлокотнике. Подключиться я подключился, но большинство моих дружеских сайтов либо не действовали, либо давно не обновлялись. Опять плохой знак. Я напялил наушники и нашел Си-эн-эн.
— …Спасибо, Алиса. Говорит Александр Марнинг из новостного всемедийного центра Си-эн-эн в Атланте, спасибо, что вы с нами, — сказал некто по имени Александр Марнинг. И сделал паузу. — Диснейуорлдовский ужас определенно стал самым трагическим событием на юго-востоке за многие десятилетия, событием, нашедшим отклик во всем мире. Но трагедия выбила из колеи не только жителей Флориды… но еще и репортеров, освещающих эти события. К нам присоединяется Брент Варшовски с последними известиями. Брент?
Я не стал слушать Брента — переключился на Си-Спан. «В Диснейуорлде сработала бесшумная “грязная бомба”, утверждают исследователи из ФАУЧС» — сообщал заголовок. Снова свидетельствовала та же самая Октавия Квентин, на сей раз перед сенатским комитетом. Она быстро делала карьеру.
— …Судебно-медицинской экспертизы, что время срабатывания — приблизительно полдень двадцать восьмого числа, — трещала она. — Да, частицы некоторое время находились в воздухе, но они очень тяжелы, а благодаря специальному покрытию обладают большой липкостью. Так что, несмотря на высокую радиоактивность в запретной зоне, мы не прогнозируем распространения частиц ветровыми потоками… В ближайшие месяцы ситуация не изменится.
— Но частицы попали в водостоки, верно? — спросил чей-то голос, похожий на голос Дианы Файнстайн. [276]
— Да, верно, — ответила Квентин. — Что касается водосброса в озеро, то существует…
Это меня уже достает, подумал я. Отключился и рискнул еще раз стрельнуть глазами в сторону Марены. Она что-то рисовала в телефоне. Я подался к ней и, взглянув на экран, увидел искусную архитектурную фантазию со сверкающими бассейнами и витиеватыми круглыми пирамидами на заднем плане. Набросав красными и розовыми линиями пирамиду, она словно разочаровалась и тут же изобразила обнаженных паломников на переднем плане — они летели на громадных бескрылых птицах, похожих на диатрим. [277] Марена подняла голову.
276
Диана Голдман Берман Файнстайн (р. 1933) — сенатор от штата Калифорния, председатель сенатского комитета по разведке.
277
Диатрима — доисторическая птица.
— Извините, — пробормотал я, — подглядывать нехорошо, я…
— Ничего, — сказала она довольно громко и стащила с головы наушники.
— Вы великолепный художник.
Не слишком ли это бесцеремонно с учетом ситуации? Сколько времени должно пройти после трагедии, чтобы ты мог позволить себе улыбнуться? У других людей на такие вещи безошибочное чутье, а у меня — нет. Я из тех, кто всегда смеется на похоронах. Или умирает на вечеринке.
— Ах, спасибо, — произнесла Марена безразличным тоном.
— Нет, серьезно. Это что — декорации для «Нео-Тео II»?
— Угу.
— Даже странно, что вы — настоящий художник.
— Почему же это странно?
— Ну не то чтобы, а…
— Что?
— Откуда у вас вдруг интерес к…
— К чему? К игре жертвоприношения?
— Да.
— Я всю жизнь занимаюсь играми.
— Ммм.
— А еще Линдси сто лет финансирует исследования Таро, — пояснила она. — И когда «Нео-Тео» пошла хорошо, Линдси решил, что я должна поучаствовать и в других программах, связанных с играми.