Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Шрифт:
На кой ляд им нужно меня спасать?
Гарпии хотели одурачить другие великодомы. Тут бы и делу конец. Дескать, пусть в Ише думают, будто я мертв. Ну и прекрасно. 2 Драгоценный Череп смягчился и решил, что я пригожусь ему. Он хочет сохранить мне жизнь.
Видно, бакаб рассчитал время охоты, чтобы оно совпало с часом предсказанного мной извержения.
Ну-ка, ну-ка. У меня как раз есть минуточка, надо поразмыслить. Согласитесь, какой смысл бравым ребятам играть в протопейнтбол, если небо вот-вот упадет на них. Если бы они знали об этом, то сидели бы дома, сутулясь перед иконами и моля своих презренных богов сжалиться.
Значит, случилось вот что: старина 2ДЧ сообразил, что моя оценка времени извержения точнее пророчеств местных геомантеров. Если только они вообще что-то предсказали. Может, он просто наврал мне на этот счет. Кхе. Так или иначе, старикан скумекал: большой взрыв произойдет раньше расписания (да и население не ожидало такого
Ладно, похоже на правду. Значит, Хун Шок, кровный из дома Гарпии с приятным округлым лицом, специально промазал, бросая копье с четырех шагов. И поэтому он со товарищи шел за мной по пятам, ничего не предпринимая. Они не выпускали меня из вида в течение всей охоты, стерегли меня… а что случилось бы, достанься я другому клану? Может, у них был план подменить меня позднее?.. Или Гарпии бросили бы меня?
Сволочи. Впрочем, они ведь этого не сделали.
Ну так что, правильно я все это расчухал или нет? Я предсказал извержение куда точнее, чем их ведуны. Неужели благодаря этому я обрел тут какой-то статус?
Дорога была довольно многолюдной, по ней тянулись длинные пешие караваны, впереди и сзади них тявкали собаки, посыльные спешили то в одну, то в другую сторону, погромыхивая своими маракасами. [564] Чакал уловил что-то настораживающее в этом звуке, словно беженцы торопились побыстрее вернуться домой. Тревожно кричали яканы и стрижи — извержение сбило их с толку. Чакал по этим звукам определил, что вскоре наступят сумерки. Носильщики пошли медленнее. Пару раз тюк со мной передавали из рук в руки, словно каноэ. Потом меня понесли вертикально, привязав к доске; здесь было много тени и мало солнца. Народу вокруг поубавилось, и носильщики затянули что-то вроде розария, [565] перечисляя непритязательные имена своих предков. В беззаботной песенке, которую обычно пели, чтобы легче работалось, слышалось напряжение. Она звучала как заклинание против гоблинов. Время от времени меня щупали, проверяя, дышу ли я. Иногда мы останавливались, и один из приготовителей отодвигал марлю с моего лица, вытаскивал хлопчатый кляп. А потом, прежде чем я успевал вякнуть, выплевывал мне в рот то сногсшибательное пойло, которым они меня подпитывали, — у него был вкус крепкого б’алче’, но действовало оно как гидроморфон, [566] — а потом подтирали мне нос, снова засовывали кляп и закрывали лицо. Наконец им, видимо, понадобилось перехватить тюк поудобнее (или мы оказались в достаточно уединенном месте), потому что меня положили на землю и развернули. Повеяло прохладой. С моих глаз сняли повязку, и я уставился в безоблачное небо.
564
Маракас — древнейший музыкальный инструмент, разновидность погремушки.
565
Розарий — католическое молитвословие.
566
Гидроморфон — болеутоляющее средство, производное морфина.
Стояли синие сумерки. Последствий извержения не наблюдалось, не считая резких ноток в птичьих трелях. Надо мной склонился Хун Шок, и, прежде чем я успел прореагировать, две пары рук поставили меня вертикально и помогли удержаться на ногах. Никто не произнес ни слова. Я же был не в силах говорить. Мог только дышать. Рану на груди закрывал большой кусок обсыпанного пеплом хлопчатника. Кто-то — наверное, один из неприкасаемых — впрыснул мне изо рта в рот медовую воду. Я проглотил несколько капель и оглянулся, мигая. Мы находились на южной стороне гряды, на узкой ступени у вершины широкого холма. Слева под углом сорок четыре градуса поднимался склон, усыпанный темными серпентиновыми камнями под сетью желтых лиан. Справа он спускался на триста или четыреста футов до линии сосен Монтесумы. [567] За ними виднелась деревенька — соединенные между собой группки небольших домиков, амбаров и полуоткрытых мастерских. Их сложили из необработанных горных камней, заделали щели тускло-красной замазкой, а крыши смастерили из листьев пальмы шит. Красные и черные полосы на стенах означали, что тут обосновались Гарпии, но на части центральных построек я заметил черные в бирюзовую точку навесы — там жили Оцелоты. Странно, ни мулов, ни ритуальных сооружений. Может быть, это чисто светское поселение, а его священный двойник расположен где-то в другом месте? На большой платформе в центре городища стояла большая, искусно сделанная цистерна. Рабы, коротко остриженные, с ног до головы раскрашенные в серую полоску, сновали туда-сюда. До плеч у них свисали тесемки из серой материи, пропущенные через мочки. Каждый нес на спине белую, замазанную каучуком корзину с водой — так муравьиная самка тащит куколку.
567
Сосна Монтесумы — разновидность сосны с очень длинной хвоей.
За поселком высился горный кряж, а за ним, едва различимый, еще один. Дымка над долинами не висела, значит, сезон выжигания полей еще не начался. Должно быть, его пришлось отложить из-за извержения. Перед нами круто уходила вниз футов на семьдесят высеченная в склоне лестница (больше похожая на трап). Она заканчивалась расселиной в серой породе. Вероятно, мои спутники собирались обвязать меня веревкой для страховки. Вдруг я стану сопротивляться.
Гм.
Всего в команде было человек двадцать. Четверо — кровные дома Гарпии. Шестеро — ликсахобы, стражники — воины одного из подчиненных Гарпии кланов, которые не имели ни малейших шансов стать полноценными кровными, как бы они ни старались. Остальные — неприкасаемые и носильщики. Все глазели на меня, как на головоломку типа «найди слово». Никто не проронил ни звука. Я остановил взгляд на Хун Шоке. Он смотрел на меня с не меньшим любопытством, чем другие, но с б о льшим сочувствием. Еще бы. Чакал учил его в младшем, так сказать, дивизионе хипбольной лиги. Парень был смугл и необычно жилист для кровного. Как ни странно, его имя в переводе на английский звучало почти так же — One Shark — 1 Акула.
Подбежали две шоколадного цвета охотничьи собаки, похожие на мексиканских голых собак ксоло, только крупнее, размером примерно с далматинцев, и принялись обнюхивать меня. Потянулась на юго-восток стайка небольших канадских гусей — необычно для этого времени года. Они спешили улететь подальше от вулкана.
Хун Шок повернулся к подчиненным и стал перестраивать их перед спуском по лестнице. Я понял, что меня держат всего две руки в рукавицах — каждая обхватила мое запястье.
Впереди только один стражник. Сзади один неприкасаемый. Потом собаки. И лестница.
Гуси свернули направо — на юг. Лучшего момента не представится. Давай.
Я выкрутился из рук неприкасаемых, освободился, оттолкнул удивленного стражника, прыгнул на верхнюю ступеньку и дальше — с переворотом. Еще до того как в ушах у меня зашумело и я почувствовал невесомость, стыд осыпался с меня, упал, как свинцовый костюм, загрязненный радиацией. Я глупо хохотнул в полете, это смеялась Джедова ипостась, чувствуя себя абсолютно свободной — в первый раз. Конечно, вовсе не я, а Чакал самоутвердился таким образом, но меня охватила наркотическая эйфория…
Правое плечо взорвалось при ударе о каменную ступеньку. Я подпрыгнул и медленно перевернулся в воздухе. Потом стукнулся левым бедром, но не сильно, боль была тупой. Вместо того чтобы набрать скорость, я начал тормозить, потому что меня со всех сторон обхватывали руки — Гарпии прыгнули следом, цеплялись за меня, защищали, подсовывали свои колени и локти между мной и камнем. Кто-то из них крякнул от боли, но ни один не вскрикнул. Я перекатился еще четыре раза, находясь в центре громадного теплого снежного кома по типу «Луни тьюнз», [568] только этот ком был из живой плоти. Наконец мы приземлились в вихре булькающих звуков. Черт. Я выпустил остатки воздуха из легких. Я должен удавить себя. Нет. Не себя. Чакала. Он задержал дыхание. Можно ли убить себя таким способом?
568
«Луни тьюнз» — серия мультфильмов, заставка к которым выполнена в виде концентрических кругов, что и вызывает у героя ассоциации с многослойным снежным комом.
Чакал отвечал, что вполне.
Все вокруг стало мутиться, как это всегда бывает перед потерей сознания, потом задвигались руки и ноги вокруг меня. Кто-то сзади дернул меня за волосы. Наконец-то мне отрежут голову, я, который под вами, благодарю вас, прародители, возьмите мою голову, это то…
(36)
«Значит, ты просто притворялся, — мысленно упрекнул я Чакала. — Ты ждал первого подходящего случая, чтобы покончить с нами обоими. Никуда не годится».