Хранитель талисманов I
Шрифт:
Елена усмехнулась. Это в стиле Ивана Рилевского – неожиданно исчезать и также появляться. Три года назад, когда Никита умирал от лейкемии, Иван приехал в онкоцентр, где она тогда работала, чтобы быть поближе к сыну. Прямо посреди ночи заявился. С боем забрал Никиту и увёз на два дня в неизвестном направлении. А когда привёз обратно, тот был совершено здоров.
Елена невольно вспомнила своё состояние, когда увидела результаты анализов. Долгие месяцы борьбы, химеотерапия, бледный, похожий на призрака сын…
Всё это до сих пор снилось Елене. И просыпаясь от
Иван испарился в тот же день, когда вернул Никиту домой. И ни единого письма, ни звонка, ничего. Об этом чудесном исцелении Елена так ничего и не узнала. Сын молчал, как рыба, даже под пытками не сдался бы.
Единственное, что ей удалось услышать от него, так это странное имя девушки, с которой он встретился в доме Ивана, и которая подарила ему красивый медальон. Никита не снимал его никогда, ни на работе, ни в ванной, ни перед сном. И очень часто сжимал его пальцами, долго не отпуская.
Елена сначала смеялась над ним, потом боялась за него, потом смирилась. А сейчас, терзаемая любопытством, она вскрыла коробку. Внутри оказалась большая богато отделанная деревянная шкатулка, но вот она не открылась. Видимо, нужен был ключик, который не прилагался. Елена потрясла шкатулку – ни звука. Она бы ещё попыталась, но на кухне внезапно зазвонил телефон. Взволнованный голос дежурного из больницы сразу заставил женщину собраться:
– Елена Алексеевна! Вы должны приехать! На электростанции опять авария, всех тяжёлых везут к нам.
– Вторая подряд?! Да ты что? Еду!
Елена бросила трубку, быстро написала сыну записку, схватила ключи от машины и выбежала на улицу. Остановилась только за воротами, чтобы закрыть их. Электричество в доме горело, но женщина махнула рукой:
– Возвращаться плохая примета.
В стенке шкатулки, одиноко стоящей на столе, прорезалась трещинка. Яркий белый свет заструился в комнату.
В коридоре раздался щелчок – взорвалась лампочка, осыпая палас искрами. Через секунду взорвалась следующая, потом ещё одна. Электричество в доме погасло, распространился едкий запах сгоревшей проводки. Ветер ворвался в дом, громко стуча не закрытыми оконными рамами. Поднял занавески, смёл все лёгкие предметы, попавшиеся на пути. Взлетели в воздух бумаги и салфетки, полотенца.
Свечение от шкатулки вдруг погасло, и дом затих. Только звякнули упавшие статуэтки.
В это же время недалеко от города начался дождь. Бродившие по небу тучи, наконец-то решили пролиться над полем и дорогой, на которой не мерцало ни одного огонька. Движение множества капель воды на миг застыло и завертелось вновь, втягиваясь в круглый коридор. Светящаяся труба пронзила воздух, почти касаясь мокрого асфальта, и свет погас. В кромешной тьме на пустынной дороге вспыхнули фары машины. Тишину разорвал звук дизельного двигателя. Внедорожник мягко покатился в сторону горящих вдали огней города, набирая скорость.
***
Кирилл подъехал к сверкающему неоновыми огнями главному входу заведения.
– Так, моя девушка с подругами… – начал он, и взглянув на лицо
Никита улыбнулся, спрятал цепочку с медальоном под рубашку.
– Пошли, просто напьёмся, – предложил он.
Кирилл покачал головой:
– Скотина ты.
Но так оно и вышло. Велехов сидел за столиком в одиночестве, отстукивая пальцами ритм музыки, и смотрел на танцующих людей. Друзья пропали в толпе с девушками.
Никита, собственно, привык так проводить время. Интереса в происходящем он давно не испытывал. В общем-то, много что потеряло смысл. Он ходил на работу, ездил с парнями на рыбалку, иногда вот так в заведение, но… это была просто мимо текущая жизнь. Одно вызывало радость и боль – ощущения, которые возникали, когда он сжимал пальцами медальон Арнавы. Что-то происходило в эти моменты. Велехов будто снова чувствовал её. Казалось, она рядом. Как тогда… на траве у дома Ивана. Казалось, снова обнимает его. Но едва он размыкал пальцы, эти ощущения рассеивались. А Никита уже не мог без них.
Неожиданно, Кирилл появился у столика, сел напротив друга, втянул одним глотком половину банки пива и покачал головой:
– Ты гад, надо тебе сказать.
– На себя посмотри, – отмахнулся Велехов.
– Смотрю, – серьёзно кивнул Кирилл. – Мне двадцать семь, на работе платят нормально, друзей полно, машина шикарная. У меня всё отлично.
Никита засмеялся:
– Ну, молодец. Ты к чему это?
– Может, у тебя проблемы, о которых я не знаю? – тон Кирилла становился всё выше. – Ты выздоровел, люди к тебе тянутся. Так почему же ты относишься к своей жизни так, будто она полное дерьмо?
Никита промолчал, а Кирилл брякнул банкой о стол:
– Твою мать, Велехов, что с тобой?
На этот раз он решил не отступать.
– Я знал тебя до болезни, видел, что делается с тобой во время болезни и вижу, что происходит после выздоровления! И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – окончательно разорался Кирилл.
Никита взглянул на друга.
– Знаешь, что я вижу? – продолжал тот. – Никакой разницы! Ты продолжаешь умирать! И каждый день смотреть на это становится всё страшнее. На свои похороны меня не зови!
Он резко встал и пошёл в толпу.
– Кир, – Велехов вздохнул, поднимаясь. – Подожди.
Следовало ожидать такого поворота. Любой на месте его друга уже взбесился бы.
Никита шагнул за ним, но внезапно, взгляд, мельком скользнувший по стойке бара, выхватил из толпы…
Казалось, грохот музыки вдруг исчез, и Велехов оказался в полной тишине, слыша своё дыхание. Девушка у барной стойки уронила поднос, наклонилась, чтобы собрать осколки разбитых бокалов. Парень, стоявший рядом, помог ей, при этом снова посмотрел на Никиту. Свет лишь на мгновение выхватил его лицо и знакомую белую прядь в чёрных волосах. Музыка бешено ударила в уши, поток людей загородил бар, и фигура оборотня исчезла.