Хранитель волков
Шрифт:
— Выйдешь? — повторил он.
— Вали, я не стану твоей наложницей, а женой быть не могу. Что еще мне остается?
Вали кивнул.
— Дренги — хороший парень. Он всегда был верным другом. Лучше бы ты выбрала кого-нибудь, кого я смог бы ненавидеть.
— Я его не выбирала, Вали. Разве здесь так много мужчин, чтобы выбирать? На всю округу пять крестьянских сыновей, из которых трое даже не посмотрят на меня, потому что у меня жалкое приданое. Кроме того, я стара, Вали, я должна была выйти замуж еще три года назад, как остальные девушки. Нас
— Нет, — возразил Вали. — Судьба связала нас с тобой. Нити наших судеб смотаны в один клубок. Волкодлака мне просто дали, я и пальцем не шевельнул. Боги были на моей стороне.
— Ни разу не слышала, чтобы ты когда-нибудь говорил о богах.
— До сих пор в этом не было нужды. Клянусь, Один, если я не получу эту девушку, я буду мешать тебе во всех твоих делах!
С дерева за домом поднялись два ворона.
Адисла широко распахнула глаза.
— Да уж, — произнесла она, погладив Вали по щеке, — теперь он тебя точно услышит.
Вали усмехнулся, чувствуя, как ему на глаза тоже наворачиваются слезы.
— Тогда вот что я вам еще скажу, вы, орлы-недомерки! Передайте своему господину: если я не получу того, чего желаю, я сам к нему приду. Пусть держит копье под рукой, потому что, если он мне откажет, последний день богов наступит раньше назначенного времени! — Вали похлопал по рукояти меча.
Вороны снова взлетели, пронеслись над самыми крышами домов, поднялись над холмом — два забытых обрывка черной ночи посреди белого дня.
— Тсс! — прошипела Адисла, невольно съеживаясь. — Вдруг это и есть его соглядатаи? — Она засмеялась, однако Вали понял, что она действительно в это верит.
Он улыбнулся.
— Понадеемся, что так и есть, — сказал Вали, — ведь я хочу, чтобы он узнал.
Сначала Вали не понял, ударили его в грудь или в спину. Удар был такой силы, что он упал в объятия Адислы. Обернувшись, он увидел Браги: тот стоял, широко раскинув руки, и сиял от счастья.
— У тебя получилось, мальчик, ты все сделал! Я ни секунды в тебе не сомневался. Разве ты мог оплошать с такой-то выучкой? У тебя получилось!
— Спасибо тебе, Браги, — сказал Вали. — Без тебя я бы не справился.
Старый воин едва не пустился в пляс.
— Дай-ка я взгляну на мою нареченную, — проговорил он, вынимая меч из ножен на поясе Вали. — Что, старушка моя, напилась волчьей крови?
Вали поглядел на Адислу. Та судьба, которой он желал себе, — любовь, домашний очаг — готова была уйти от него прочь. Он поглядел на Браги, на ту судьбу, которую упорно навязывали ему, и первый раз в жизни понял, что сопротивляться бесполезно.
— На самом деле я убил трех оборотней, — сказал Вали. — Сначала оглушил тем ударом рукоятью, которому ты меня научил, тем, что укладывает сразу двоих.
— Славный парень! Несите еще меду, меду! — прокричал Браги. — Что я вам всегда говорил? Он настоящий конунг!
Глава 17
УДИВИТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО
Вали остался в зале
Вали сидел вместе с теми, кто праздновал его возвращение домой, с престарелыми воинами, юнцами и горсткой ярлов, которых не жаловал Двоебород, из-за чего они остались дома, когда он отплыл на восток. Вали с каждым новым глотком становился все более пьяным и несчастным. И в итоге — сам он не мог вспомнить, как это случилось, — даже подрался с кем-то. Противник Вали, который набрался еще сильнее, под градом ударов рухнул на пол и замер без сознания. Вали запомнил только раскрасневшееся лицо Браги: тот держал его за руку и орал о том, какого могучего воина взрастил. От шумного ликования народа звенело в ушах. Когда Вали больше не мог сделать ни глотка, он заполз под скамью и заснул — его тело беспокойно ворочалось, зато разум был мертв.
А Адисле не спалось. Она вернулась к матери и попросила ее принять предложение Дренги. Диза, которая не вставала с постели из-за ожогов, прижала дочь к груди.
— Ты хорошо подумала? Ты позабудешь молодого князя?
— Такая мне выткана судьба. Скорее берег станет морем, чем я смогу стать его женой.
Диза обнимала рыдающую дочь.
— Ну же, — сказала Адисла. — Давай побыстрее с этим покончим.
Диза отпустила ее и отправила Манни в дом на холме сообщить новость.
В ту ночь Адисла не смогла заснуть, но спать ей мешало не висящее над горизонтом солнце, а собственные мысли. Можно было даже не стараться, с тем же успехом она заснула бы на постели из кусачей крапивы. Адисла поднялась и спустилась к морю. Стоял самый темный по меркам белой ночи час, небосклон заливал бледный размытый свет, больше похожий на предрассветную хмарь, чем на ночную тьму. Она дошла до большого зала, послушала доносящиеся оттуда пьяные голоса. Было уже поздно, однако пирующие явно не собирались прекращать.
Адисла чувствовала, что не в силах радоваться вместе с ними, хотя если кто-то и должен был праздновать, то именно она. В душе она помертвела от горя, пусть и понимала, что поступила правильно. Мысли были похожи на троллей, набросившихся на нее из темноты разума. Она старалась сосредоточиться на красоте луны, громадной, низко висящей на серебристом небе. Луна была почти полной. Целый месяц ее судьба находилась в тесной связи с этим светилом. «Еще несколько дней, — подумала она, — и Двоебород вернется домой». Адисла вспомнила легенду о том, как бог луны украл двух детей, когда они доставали воду из колодца, и как теперь эти дети ездят вместе с ним по небу в колеснице и их преследует ужасный волк по имени Ненависть, кусая за пятки. Ее тоже преследует волк, которого натравили на нее еще при рождении, — ее положение в обществе, ее статус. Она смотрела на того, о ком мечтала, как будто с другого берега непреодолимой реки.