Хранитель волков
Шрифт:
«Неужели будет хуже, — думал Вали, — если вынести все это к морю и спустить в воду?» Хайтабу вонял, и молодой князь недоумевал, как люди могут жить в таком зловонии.
— Даны, — сказал Браги. — Они понятия не имеют, что можно мыться и делать уборку.
— Грязный народ, — подхватил Велес, — так говорят о них враги. Однако мне всегда казалось, что они безупречно чисты, ибо только придерживаясь этого мнения, можно рассчитывать на долгую и счастливую жизнь. Идемте сюда.
Они прошли через город, перешли по мосту на другой берег небольшой речки, которая впадала в море. Речка тоже
А потом на площади неподалеку от канала он увидел его — рынок рабов. Площадь окружали открытые сараи, в которых сидели люди. Один сарай был поменьше других, он даже походил на обычный жилой дом, только без стен и с очень низкой крышей, отчего внутри было почти темно. Вали подошел ближе и увидел оборванных людей, жмущихся друг к другу в темноте. Он пошел быстрее, потом еще быстрее, нырнул под низкую крышу и вгляделся в сумрак. Он увидел бледные лица, некоторые — осунувшиеся от голода, другие вполне здоровые и круглые. Однако все люди были скованы одной цепью. И запах стоял невозможный.
Вали вглядывался в лица. Здесь были два монаха — теперь он узнавал их, — мать с двумя детьми, жмущиеся друг к другу, высокий мужчина, явно швед, глядящий презрительно и гордо, и еще девушка лет семнадцати — светловолосая, хорошенькая, она смотрела перед собой пустым взглядом. Но это была не Адисла.
— Что ты ищешь, господин? Рынок откроется только через две недели, но если дашь хорошую цену, получишь любой товар. Или ты привез рабов на продажу? Я возьму тех, кто не искалечен.
Вали обернулся и увидел хорошо одетого человека в темном плаще. В руке у него был длинный хлыст. Рядом с ним стояла рыжеволосая женщина. Вали решил, что она — освобожденная рабыня, потому что она нисколько не походила на женщин данов. У нее в руках была связка ключей.
— Я ищу девушку, которую, возможно, привезли сюда после набега на Рогаланд, — пояснил Вали.
— Женщины ригиров холодные, — сказал торговец. — Возьми лучше вот эту, в конце ряда. Она согреет тебе постель, если, конечно, у тебя хватит терпения сносить ее угрюмую физиономию в первый месяц, пока она не привыкнет к тебе.
Девушка смотрела на Вали из темноты. Но ее глаза не светились надеждой, в них вообще ничего не отражалось.
— Мне нужна девушка из ригиров, — сказал Вали.
— Так эта тоже из западных земель, куда уж ближе к ригирам, — пояснил торговец.
— Значит, люди Хаарика не заезжали сюда, чтобы продать рабов? — уточнил Вали.
— Они были в городе месяц назад, — ответил работорговец, — а с тех пор я их не видел. Эй ты, нищий, а ну пошел прочь!
Вали обернулся и увидел, что Фейлег рассматривает цепи на детях. Когда работорговец подбежал к нему, замахнувшись хлыстом, человек-волк развернулся и утробно зарычал — в этом рыке звучала неприкрытая ненависть, он явно выражал враждебность, которую некоторые животные испытывают к человеку с начала времен. То был рык волка или медведя, заявляющего права на добычу, такой рев издает не разум, а инстинкт, и означает он лишь одно: «Беги!»
Вали ощутил, как от торговца полыхнуло страхом, —
Человек-волк встал над ним, оскалив зубы. Вали интуитивно понял, что последует дальше, и рванулся вперед, чтобы оттолкнуть Фейлега. Подраться с кем-нибудь, не успев прибыть в город, это одно; возможно, это даже хорошо, они сразу заработают определенную репутацию, но рвать человека зубами — это уже чересчур. Вали толкнул Фейлега изо всех сил, но тот всего лишь развернулся вполоборота, и Вали уже лежал, уткнувшись носом в землю. Фейлег рвал лицо работорговца ногтями, сдирая кожу до кости. При этом он издавал невыносимый, безумный нескончаемый вой. Работорговец лишился глаза.
Женщина стояла и безучастно наблюдала, как страдает ее хозяин.
— Фейлег! — Вали подошел и потряс волка за плечи, глядя в его лицо, словно в зеркало.
И в следующий миг мир переменился — сознание Вали сделалось непомерно широким, охватив все живое и мертвое. Казалось, то восприятие мира, какому он научился в трясине, изо дня в день росло, и уже все вокруг него купалось в том грязном подводном свете. Чужие эмоции затопили его разум: страх, исходящий от работорговца, и какое-то неведомое чувство, готовое вырваться из Фейлега мощной волной, но пока прикрытое полотнищем боли. Вали заставил себя заговорить, хотя и не знал, какие подобрать слова.
— Фейлег, прошу тебя, — произнес Вали. — Все хорошо. Только оставь его. Пойдем отсюда, ты, наверное, устал. Велес приготовит тебе отличную постель, на постели спать лучше, чем на земле, верно?
Человек-волк взглянул в глаза Вали, и тот ощутил, что их с волком объединяет что-то важное, первозданное и глубинное, чего нельзя выразить никакими словами. Вали связан с волком, более того, он сам такой же, как волк. При этой мысли его пробила дрожь.
Человек-волк не двигался, а лишь смотрел на свою жертву. Работорговец молчал, губы у него посинели.
— Он умер от страха, — сказал Браги. — Я уже видел такое.
Вали поглядел на тело, от которого как будто пахло утекшими воспоминаниями. Он ощущал вкус кислого молока, моря и дров, пота и крови, улавливал запах дыма и дождя, видел кучи золота и широкие голубые небеса. Ощущения нахлынули на него волной, а затем пропали.
На шум собралась толпа.
Женщина мертвого торговца дергала Вали за руку. Она не сердилась и не горевала.
— Я хочу вергельд. Плату за убитого мужа.