Шрифт:
Глава 1
Молчаливая ночь нависла над затерявшимся среди нагромождения черных валунов небольшим туристским лагерем. Крупная круглая луна загадочно мерцала в разрывах туч. Вылетевшие из своих укрытий в темных нехоженых пещерах летучие мыши, казалось, были готовы сесть на голову. То тут, то там из густой тени слышался треск и сопение спешащего по своим неотложным ночным делам дикого зверья. Остывающая земля гудела и вздрагивала: столько сил бушевало в ней, столько жизней загоралось и гасло во мраке.
У небольшого костерка молча сидели две фигуры, напряженно вслушиваясь в таинственные звуки ночи. Необъяснимый страх холодил душу.
– Слушай, Толич, – зябко передернул плечами сухой поджарый парень в старой прожженной штормовке с выцветшей нашивкой «КСП», – жутковато тут. Такое ощущение, будто на тебя из темноты все время таращится кто-то, наблюдает, как за добычей.
Парень
– Это не первая наша экспедиция, но чтобы вот так тревожно на душе было – это впервые. Причем если бы только у меня, а то даже Крот нервничает. Вон погляди, как плотно палатки установили, и как стемнеет, сразу по норам. Когда такое было?
– Да, – протянул второй, – места здесь заповедные, мистические. Аномальная зона.
– Да ладно, это не первая наша аномальная зона. Мы с тобой уже лет десять по ним шастаем, но так, как тут, я себя первый раз ощущаю.
– Ну это не совсем обычная зона. Эти места издревле проклятой землей называли. До последнего времени местные этими горами детей пугали – мол, Кощей с горы спустится и заберет. Но с этими местами не только сказки, но и реальные истории связаны. Так, в Гражданскую тут целый отряд красноармейцев во главе с большой шишкой из Коминтерна пропал. Потом искали, но никого не нашли, а ходить сюда запретили. В Великую Отечественную здесь партизанский отряд был. Его немцы заперли, в пещеры загнали и методично долбили. Карательный отряд выслали. Специальный. Операцией руководил ближайший помощник самого Вольфрама Зиверса – генерального секретаря пресловутого «Аненербе», что в переводе значит «Наследие предков», одной из самых загадочных организаций нацистской Германии. Они тут чего-то рыли. Натащили оборудования. Его остатки мы видели у водопада и у входа в пещеру. Что они там нарыли, да и вообще что там произошло, никто толком не знает. Эсэсовцы оцепили все, никого не пускали. В архивах никакой информации нет, но местные ветераны говорили, что у немцев все пошло криво. Их главный из «Аненербе» сгинул в пещерах вместе со всем отрядом. Фрицы были вынуждены бросить свое оборудование и взорвать все, потом газ пустили. Или сначала газ, потом взорвали, не суть. Только сбежали они отсюда, это факт. Больше в эти места ни ногой.
– Слышал я эту историю, Паук рассказывал. Да еще подвывал так таинственно. Он вообще мастер страху замогильного нагнать. Про привидения всякие, души неупокоенные и прочую экстрасенсорную муть. Я думаю, проще все было. Партизаны в пещеры отступили, выкурить их оттуда не смогли. Побомбили сверху – не получилось. Посланный отряд был разбит. Тогда они пустили газ и взорвали все входы. Местность оцепили, а своим ходить сюда запретили, чтобы не отравиться. А все рассказы про привидения – лишь детские страшилки и журналистские «сенсации».
– Все может быть, – согласился собеседник. – А Паук рассказывал, что, согласно славянским преданиям, тут место битвы волхвов было. Якобы самого Кощея волхвы прижали, и сильнейшие колдуны сошлись не на жизнь, а на смерть. Говорят, их души до сих пор сшибаются в смертельной схватке и иногда в тихую ночь из пещер доносится звон оружия и предсмертные крики.
– Что-то я ничего не слышу, хотя уже неделя прошла, как мы тут торчим, – излишне громко и саркастично произнес парень в штормовке и нервно поежился.
– А я и не утверждал, что они каждый день ристалище устраивают. Я сказал «говорят, что иногда слышно». Да ты не бойся, у меня оберег специальный есть. Мне его знакомый монах дал.
– Вот еще, сказок бояться. Я их в детстве наслушался. И про Кощея, кстати, далеко не самые страшные. У всяких там братьев Гримм пострашнее будет. Тем более что есть мнение, будто Кощей – собирательный образ из разных реальных исторических личностей. Одним из них был готский царь Германарих. Он как раз тут неподалеку ошивался. Прожил больше ста десяти лет, что с учетом средней продолжительности жизни той поры приравнивалось к бессмертию. А как иначе?! Правнуки раньше него померли, так наследства и не получили. Германарих постоянно воевал с Русью. Не всегда успешно, но активно. Набеги, погромы, рабство… Словом, не за что нашим предкам его любить было. Оттого и страшилки про него придумывали. Историки говорят, что был он худ, жилист и силен неимоверно. Скуп и жаден до крайности. Характер неуравновешенный. Чуть что не так – сразу на кол. Опять же до баб большой охотник. Таскал, где только мог. Из-за бабы в итоге и склеил ласты. Спер девку у какого-то там князя – и в бега. Братья в погоню. В стычке был ранен стрелой в ногу. Умер через полгода. И это в возрасте ста десяти лет! Мне бы такое здоровье! Так что все сходится. Никакой мистики.
– Воистину история – великая наука. Под любые легенды основание найти можно!
– А никто и не говорит о точном сходстве! Кощей – составной образ. Еще одним его прототипом был святой Касьян. Довольно мерзкая личность, надо признаться. Злой, завистливый, жестокий, подлый, алчный до трясучки. Но церковь присвоила почетное звание святого за большой вклад в дело порабощения славян и борьбу с язычеством.
– Да, историки в лепешку расшибутся, любые параллели найдут, но не скажут, что Кощей – сын Чернобога и Мары. Мы своей мифологии совсем не знаем. Греческую и то лучше. Потому его наши сказочники с Аидом и сравнивают. Ну, еще с Ахиллесом иногда.
– А при чем тут Ахиллес?
– Ну как же. Тот тоже бессмертный. Его мама в Стикс опустила, и он пуленепробиваемым стал. Весь, кроме пятки, за которую она держала.
– Да… Тогда у Кощея мама не такая гуманная была…
– Тихо. Слышишь?
Со стороны дальнего входа в пещеру послышался шум падения камней.
– Может, из наших кто не утерпел?
– Из наших только Паук может. Он сегодня весь день странный был. Но Паук давно в палатке. Ее отсюда видно: никто не выходил.
Не сговариваясь, оба парня резко встали, похватали фонари и быстро зашагали в сторону палаток.
– Да все в порядке вроде, – произнес один из них, заглянув внутрь, – спальники на месте. Не пустые. Хотя…
Он протиснулся в палатку и толкнул спальник у дальней стенки.
– Блин! Муляж! Ушел, гад. Сам. Я знаю куда. Поднимай лагерь. Берем спасснарягу – и за мной. На сбор десять минут.
Глава 2
Николай Вениаминович Пауков, в просторечье Паук, аспирант МГПИ, археолог по образованию, разгильдяй, бунтарь и неряха. Обычный прожигатель жизни и родительских капиталов. Ни целей, ни принципов, ни жизненных ориентиров. Сплошная демагогия, непрекращающаяся борьба за личную свободу – за чужой, естественно, счет. Ну и нигилизм, как способ избежать ответственности. Словом, обычный российский студент с огромным самомнением и непоколебимой верой в свою уникальность и, как следствие, постоянным осознанием непонятости и недооцененности. При всем при том Николай обладал весьма светлой головой, умел мыслить образно, нестандартно, принимать небанальные, неожиданные решения. Однако в реальности это доставляло ему больше проблем, нежели приносило дивидендов. Его манера делать все оригинально, во всем искать новые пути – от способов завязывания шнурков до оптимальных вариантов вскрытия консервов – часто приводила к печальным последствиям. Пытливый ум, тяга к смелым экспериментам в сочетании с плохо координированной жестикуляцией, резкими дергаными движениями являлись причиной многочисленных разрушений и скандалов во многих местах, куда он был по неосторожности приглашен. Стоило его пустить в дом – он обязательно что-нибудь разобьет, разольет, обо что-то споткнется… Причем чем жестче и дольше он старался себя контролировать, тем разрушительнее были последствия. Естественно, обладателю столь уникальных качеств довольно сложно найти себя в реальном мире. Компенсируя недостаток понимания, Николай уверенно и с головой погрузился в виртуальное пространство, где, собственно, и жил под грозным именем Паук, без сожалений заменив реальный мир на цифровой, где нет места обычным людям с их примитивным сознанием. Увы, несовершенная человеческая физиология вынуждала время от времени выныривать из глубин виртуального пространства и выбираться на жестокий берег объективной реальности. Дабы хоть как-то смягчить удар о действительность, Николай стал принимать наркотики. Его судьба медленно, но верно катилась по наклонной. Довольно быстро процесс самоубийства набрал обороты, и поезд жизни неумолимо полетел под откос, постоянно набирая скорость.
И тут на его пути возник Бригадир. Он вытащил Паука из смертельных объятий этого болота. Встряхнул. Заставил увидеть новые горизонты. Первый раз он взял с собой Паука из жалости. Почти силой вырвал парня из привычного омута жизни и увел в горы.
В коллектив Паук входил сложно. Казалось, он генетически не способен работать в команде. Наряжался как клоун, то есть в полном соответствии со своим представлением о туризме и о быте «искателя сокровищ». На любую одежду он обязательно напяливал идиотскую жилетку с тысячью карманов, в которых находился миллион ненужных вещей. Не было ни одного случая, когда бы имеющийся в супержилетке мусор пригодился в экстренной, да что там в экстренной, просто сложной ситуации. Даже если Паук твердо знал, что искомый предмет точно находится в одном из карманов, он никогда не мог его вовремя найти. Процесс поиска проходил примерно так: Паук вываливал все из первого попавшегося кармана прямо под ноги, на землю, на траву, в палатку – это не имело значения. Ему было все равно куда. Потом он начинал в этом самозабвенно копаться, радуясь случайным находкам. Затем печально вздыхал, с огорчением констатировал, что искомого предмета тут нет, и вываливал содержимое следующего кармана.